— Я же говорю — волшебница. Насквозь человека видит, — засмеялся Владимир Иванович. — От нее ничего не скроешь…
Я искренне пожалела, что сама не обладаю этим даром, мне бы совсем не помешало теперь видеть человека насквозь и, пожелав Владимиру Ивановичу всех благ, покинула его купе.
Разумеется, никакой новой информации я и здесь не получила, но зато могла не волноваться теперь за здоровье Владимира Ивановича. Меня немного мучила совесть, что я ни разу не зашла к нему после того укола.
Пятое купе вызвало у меня легкие ностальгические переживания. Как-никак, это было мое первое купе в этом вагоне, а это — как первая любовь…
И здесь меня ждала, как ни странно, идиллия: Андрон и Тимофей — оба в горизонтальном положении и при этом совершенно трезвые — разгадывали кроссворд. Причем читал задание Тимофей, а с гениальной легкостью разгадывал его Андрон, снисходительно принимая от своего товарища слова восхищения собственной эрудицией.
— Это потрясающе! — так встретил меня Тимофей. — Не человек, а ходячая энциклопедия! Садитесь, Юлечка. Вы только послушайте!
И он разыскал на газетном листе нужное место:
— Выливаемый через средства массовой информации на противника хранившийся до поры запас грязи?
— Сколько букв? — ковыряясь в зубах, спросил Андрон.
— Та-а-к, сейчас… Девять букв, четвертая — «пэ», последняя — «тэ».
— Компромат?
— Ну-ка, ну-ка? Подходит! А вот: почтовая станция на Руси из двух букв?
— Ям.
— Как?
— Ям. Отсюда и ямщик, и ямская… — объяснил Андрон.
— А вот еще…
— Как живете, мальчики? — спросила я, чтобы напомнить им о своем присутствии.
— Хорошо живем, — ответил Тимофей. — Домашний алкогольный напиток на букву «эн», ну, это я и сам знаю — «Настойка».
— Козе понятно, — согласился Андрон.
Я тут была явно третьей лишней, поэтому удалилась по-английски, и никто не стал меня удерживать.
В четвертое купе я постучала несколько раз, но ответа так и не дождалась. Тихонько приоткрыв дверь, я убедилась, что Санек и Толян не изменили мизансцены со вчерашнего вечера: по — прежнему оба лежали на своих полках в одежде. И только то, что на столе стояли две пустые бутылки из-под пива, свидетельствовало о том, что они просыпались утром и, попив пивка, снова уснули. Будить их не имело никакого смысла, и я закрыла дверь купе, предварительно выключив ненужный теперь верхний свет.
На этом и закончился мой последний «обход». Оттягивать дальше сообщение для Грома я не имела права, и на ближайшей станции я достала ненавистный мне в эту минуту телефон и дрожащими руками набрала заветный номер.
— Восемнадцатый, — услышала я мужской голос на том конце провода.