С удовольствием сжевав несколько кусочков шоколада, оставшуюся часть я завернула в бумажную обертку — калорийное НЗ никогда не помешает, — а фольгу скатала в плотный шарик и зашвырнула подальше.
Посмотрев на циферблат часов и заметив, что на «привал» ушло целых шесть минут, я вернулась к забору и продолжила экскурсию.
Между «лагерем» и придорожной лесополосой простиралось обширное пустое пространство. Пройдя по нему еще метров пятьдесят, я чуть было не вышла на дорогу, ведущую от «лагеря» к шоссе. Остановил меня свет фар приближающейся машины.
Встав на четвереньки — вытягиваться на мокрой земле во весь рост не хотелось, да в этом и не было особой необходимости, так как подъездная дорога находилась на некотором возвышении, — я пропустила машину и попятилась по придорожной канаве в сторону, противоположную от «лагеря». Сделала я это очень вовремя. Едва машина приблизилась к лагерю, вспыхнул яркий фонарь, осветивший выкрашенные в темный цвет широкие ворота и значительное пространство перед ними. Очевидно, сработала автоматика, или на воротах находился постоянный дежурный.
Медленным движением закрыв нижнюю часть лица курткой — ведь я оказалась на самой границе освещенной территории! — и проклиная все на свете, я опустилась к самой земле. Только голову подняла настолько, чтобы можно было следить за тем, что происходило у ворот.
Сами ворота остались неподвижными, но металлическая дверь рядом с ними с лязганьем приоткрылась, и оттуда вышел человек, одетый в полевую армейскую форму. В руке он держал что-то, по виду напоминавшее резиновую дубинку. Дверца машины со стороны водителя открылась, выпустив высокого плечистого мужчину. Глухо стукнула по асфальту трость.
Если по поводу машины еще оставались какие-то сомнения — в темноте да на растоянии трудно точно определить ее марку, — то не узнать эту импозантную фигуру было невозможно. Я кровожадно улыбнулась. Добрый вечер, господин Горшенин. Помахала бы вам ручкой, да боюсь повергнуть вас в преждевременный шок.
Человек в форме вытянулся чуть ли не по стойке «смирно» и быстро и тихо заговорил. Горшенин, также вполголоса, задал вопрос, затем еще один. Я слышала только приглушенные голоса. Удалось разобрать только несколько слов, из которых я поняла, что в «лагере» какие-то сложности. Пару раз прозвучало слово «доктор». Разговор шел также о каком-то посетителе, но подробностей я так и не уловила. Главное, что мне удалось уяснить, так это то, что Горшенин задерживаться здесь надолго не собирается.
Горшенин и тот, второй, прошли внутрь, дверь захлопнулась со звонким щелчком. Я выждала некоторое время, но фонарь над воротами продолжал гореть. Пришлось отодвинуться еще дальше — на расстояние, достаточное для того, чтобы пересечь дорогу, не опасаясь при этом быть замеченной.