Мы прошли по коридору и обосновались в одной из комнат. Борзой принялся лихорадочно рыться в столах, разбрасывая по сторонам бумаги. Я терпеливо ждала, чем закончатся поиски.
— Вот! — наконец объявил Борзой, раскладывая передо мной на столе карту Приозерска и окрестностей. — Слушайте сюда, как говорят в Одессе. Во мне погиб великий сыщик! Как я и думал, Матвеев встретил мое предложение выпить с энтузиазмом. Пьянеет он быстро, и мне без труда удалось разговорить его. Слово за слово выяснилось, что в пятницу после дежурства начальник дал ему день отдыха. Но машина, на которой Матвеев ездит, выходила из гаража. Вообще он очень ревностно относится к своему «УАЗу» и после выходного дотошно проверил, кто катался на вверенном ему автомобиле. Выяснилось, что никто, кроме самого начальника — Николая Васильевича Балчугина, машину не брал. Да и тот поставил «УАЗ» в гараж уже в десять утра. Больше на нем в этот день никто не ездил. Матвеев отметил, что на спидометре прибавилось восемьдесят километров. Теперь давайте рассуждать. Вот отсюда Балчугин с Аникиным выехали… Километров десять сделали до выезда из города… Остается еще тридцать километров… Если они поехали туда, где был захвачен «КамАЗ», то тридцать — многовато… В эту сторону — только лес. Тридцать километров — ни то, ни се… Знаете, что я думаю? На карте она не обозначена, но вот в этом месте есть лесная дорога, которая ведет к брошенной военной базе. Если прикинуть расстояние, то как раз получается приблизительно тридцать километров. Что скажете? По-моему, в этом есть какой-то смысл, — он выжидательно посмотрел на меня.
— Во всяком случае, я бы не отказалась взглянуть на данное место, — заметила я. — Это любопытно.
— На меня не рассчитывайте, — покачал головой Борзой. — На своем «примусе» мне туда не доехать. И вообще загородные прогулки не для меня. Представьте себе на минуту, что наши предположения окажутся верными и мы столкнемся на лесной дороге с убийцами Аникина… Я предпочитаю рисковать головой, сидя за столом с пером в руке.
— Вряд ли вы докопаетесь до истины с пером с руке, — покачала я головой.
Борзой несколько секунд рассматривал меня с большим любопытством, а потом изрек:
— Разрази меня гром, но рассуждаете вы совсем не по-журналистски!
— Почему же? — парировала я. — Сидеть за столом может каждый олух. Нужно добывать информацию, а не собирать слухи. Признайтесь лучше, что вы просто боитесь.
— Боюсь, — не моргнув глазом, ответил Борзой. — Я же говорю, что на природе я чувствую себя беспомощным, как ребенок. Как голый, беззащитный ребенок! Моя стихия — город. Здесь, пожалуйста, я готов рисковать.