Через пять минут я внимательно оценивала пригодность уже знакомого мне сарая к использованию в качестве тюрьмы. Он был совершенно пустой.
— А где лошади? — спросила я шепотом у Фаруха.
— Он на них уезжает. Одна — для себя, и одна — для поклажи.
Я вдруг подумала, что, по большому счету, этот «приют разбойника» пришел в запустение: шесть прекрасных, крытых решетками ям для рабов, а использовалась при мне только одна — для Фаруха; огромная конюшня, а стоит пустой!
Фарух показал мне, где лежит бревно для подпирания двери, и я пришла к выводу, что это то, что надо.
— Сиди здесь! — приказала я Фаруху. — Дернешься — пристрелю!
Он вжал голову в плечи, и сразу стало понятно: этот «человек разумный» — битый, и хорошо битый! Я уже пожалела, что вытащила его.
Когда я прошла на женскую половину, старуха уже поднялась и, стоя в дверях, внимательно осматривала двор.
— Поднимай девчонок и всех сюда! — приказала я, указав рукой прямо перед собой, и передернула затвор.
Женщина оцепенела. Русского языка она не знала, но металлический звук затвора подействовал лучше любого переводчика. Она сразу поняла, что попала в беду.
— Быстро! — с угрозой повторила я.
Из-за циновки выглянула самая младшая, но бабка запихнула ее рукой обратно.
— Не дури! — с угрозой предупредила я.
Мы стояли напротив друг друга, глаза в глаза. Бабка не сдавалась.
Сзади нее в комнате раздалось шевеление, и вскоре во двор выглянула еще одна девушка. Старуха попыталась запихнуть обратно и ее, но я подошла и сорвала циновку.
— Выходи! — крикнула я и еще раз передернула затвор.
Патрон выскочил из автомата впустую, но я знала, что психологическое воздействие от этого не уменьшилось, а стрелять я все равно не собиралась.
Услышав знакомый звук, девчонки одна за другой выскочили во двор, сбились в кучу и заскулили.
— Спокойно! Вперед! — Я указала стволом на дверь, и старуха, первой сообразив, что произошла очередная таджикская революция, засеменила туда, куда указывал некогда порабощенный, а теперь победивший «класс».
— Не растягиваться! — прикрикнула я на отстающих.
Девчонки взвизгнули и быстро сократили дистанцию. Я видела, что старуха не потеряла головы и постоянно оглядывается в поисках мужчин. Но никого, естественно, не находит. Я подогнала женщин к сараю и указала на дверь. Старуха поняла, гневно сверкнула напоследок глазами и зашла первой. Дочери последовали за ней.
— Готово! — сказала я, подперев дверь бревном. — Фарух!
— Я здесь, — быстро откликнулся «соплеменник».
— Где здесь нормальная еда?
Через две минуты Фарух вытаскивал из кладовки аргентинскую тушенку, финские рыбные консервы, галеты и даже нашел настоящую российскую сгущенку! А еще через три минуты найденным в той же кладовке ломом долбил слежавшуюся от времени до каменного состояния саманную стену таинственной «комнаты за железной дверью».