Когда воодушевлённая Рахиль прыгнула едва ли не обниматься к заскучавшему казаку, он не сразу оценил весь спектр выторгованных ею соглашений…
– Ваня, я вам скостила срок с семи лет на всего пять! За то, шо мы оформим все бумаги прямо тут и я сама почеркала в контракте всё лишнее, вам два года в минус! Как говорил мой двоюродный дядя Йозеф: «Шоб вы жили стока лет, на какую сумму будете мне благодарны!»
Иван Кочуев молча поднял на неё взгляд и, без всяких эмоций взяв ручку и бумагу, поставил в конце листа требуемую подпись. Счастливая еврейская девочка цапнула договор, положила его на обочину, прямо под оранжевыми глазами, и удовлетворённо отметила, что адскую бумагу мигом снесло в небеса концептуально направленным порывом несуществующего ветра. Раздался демонический хохот, и наших героев на время оставили вдвоём.
Всё ещё ничего не понимающая бывшая военнослужащая Израиля кругами носилась рядом, не в состоянии унять рвущиеся наружу эмоции. Она размахивала руками* шумно смеялась, грозила неизвестно кому автоматической винтовкой, категорически не понимая, почему её любимый подъесаул так упорно отказывается разделить с ней эту невероятную радость – ведь они «обули» нечистого на целых два года! А пять не семь, это вам любой математик с первого класса докажет на пальцах. Так чего сидеть надутым букой, плясать же надо! Самое печальное, что и сам Иван был не в состоянии что-либо ей объяснить, он просто не мог до неё докричаться… Поэтому он тихо встал и молча обнял её.
– Я… дура?! – неожиданно прозрела Рахиль, прильнув щекой к казачьей груди и чувствуя, как неровно бьётся его сердце. – Ваня, я сама… своими руками, продала вас… юридически, со всеми документами на вынос?! Я не… он же мне всё объяснил, таки это было выгодно! Два годи вычеркнуты, а там… я же всё делала правильно… Но я тут, а вы… уже не мой. И я своей рукой дала вам эту бумагу, шоб вы её… Почему вы меня не оттолкнули?!!
– Успокойся, не надо…
Поздно. Отважная израильская военнослужащая вновь безудержно ревела на просоленной гимнастёрке, и на этот раз не было в целом мире сил, которые удержали бы её от массированного самобичевания.
– Я должна была за вас драться! Бороться, стрелять, кричать, слать ноты протеста, потому как вы продали душу из-за меня, а я вся вас люблю! Но я… как… не знаю кто, я пошла и сама принесла вам подписать вашу каторгу, как приличное трудовое соглашение! Я… предала вас ему! Я даже не поняла, как он это… как у него так ловко всё со мной… Я не хочу без вас, а он вас заберёт, на все пять ле-э-эт!!!