Иван и Рахиль с воплями носились взад-вперёд, отчаянно уворачиваясь от падающих тел. Разных – мужских и женских, толстых и тощих, разновозрастных, – но все одинаково голые, а главное, живые!
– Ваня, чего им всем от меня надо?! – надрывалась юная еврейка, чисто по-женски продолжая задавать самые глупые вопросы на ходу. – Шо, этот групповой стриптиз и есть наше божье испытание? По мне, так оно уже смахивает на наказание, нет?!
– Ничего не знаю, – раздражённо отфыркивался казак, вытаскивая сапог, застрявший меж двух рухнувших бедолаг. – Понимаю, что всё это грешники, что будут жариться на сковороде, но народец выглядит жутко довольным! Аж завидно, право слово…
Смех смехом, а ведь постепенно становилось жарковато, как в Аду. Чугун под ногами нагревался так, словно внизу кто-то уверенной хозяйской рукой прибавил газ. Грешные души, вяло толкаясь, развалились, где могли, и жарились от души. Ужасно звучит, но иначе не скажешь…
Слышалось шипение плоти, удовлетворённые стоны, лёгкий запах гари, интимные потрескивания волосков и удовлетворённое урчание грешников. Это был не маразм, не сумасшествие и не акт группового мазохизма – всё гораздо глубже и страшнее. Люди искренне считали, что, испытывая боль, они выполняют волю Всевышнего и, как только она станет воистину нестерпимой, им будет даровано прощение. А там и до Рая недалеко, рукой подать, ага…
Рахиль стояла в самой середине, балансируя на каблуках, с широко раскрытыми глазами, и тихо ругалась на иврите. Молиться в этом месте было некому, никто не услышит. Воздух наполнялся ароматом поджаренного мяса. О сладковатом привкусе человеческой плоти писали многие, так что не будем повторяться…
– Нешине гедахт, нешине гедахт, нешине гедахт!!!
– Хватит лаяться. – Крепкая казачья рука сгребла её за воротник и потащила куда-то вверх, прямо на кучу безвольно копошащихся тел. – Самому противно, вот-вот стошнит, но я ж не мазохист и тебе не советую. Надо думать, как отсюда выбраться, а то ещё накроют крышкой и начнут тушить на медленном огне…
Отважная госпожа Файнзильберминц сделала ещё более круглые глаза, резко позеленела, пытаясь зажать рот ладонями, и…
– Ну вот… а говорила, желудок крепкий. Тебя в самолёте не укачивает?
– Не-э-э… – кое-как успела выдохнуть бедняжка, пока её буквально выворачивало наизнанку.
– Ладно, ладно, это я так, для поддержания разговора. – Молодой человек заботливо похлопал её по спине. – Может, это у тебя от голода?
– Не-э-э… Ваня, вы гад! Тут такое-э-э… вез-де-э-э… а вы ещё можете думать о продуктах питания? А я ещё не верила, шо в Аду грешников жарят на сковороде и тычут вилами, ой как мне плохо… Или вилками?