— Дед, мать твою так! — хрипло заорал Василий. При этом его остекленевший взгляд нисколько не изменился. Я заметила следы побоев на лице у Василия и подумала, что, наверно, он весело провел время, продав то, что дал ему дед. Но денег, как всегда, оказалось мало. — Дед! Дед! Дед! — с надрывом заорал Василий, даже присаживаясь от натуги. Сделал шаг вперед и упал на четвереньки.
Из кабинета с решительным лицом вышел Дмитрий Иванович.
— Допился, сволочь, — констатировал он.
— Дед, дай денег, — промычал Василий с пола, — мне очень нужно, очень, понимаешь?
— Евгения Максимовна, если не трудно, уберите это дерьмо из моей квартиры.
Я взглянула на Валерию Евгеньевну, и та, восприняв мой взгляд как приказ, бросилась открывать дверь.
— Суки! — взревел Василий. Бутылка пива, зажатая в его руке, с силой ударилась о бронзовую вешалку и взорвалась осколками. Я сделала упреждающее движение, избежав острой «розочки», пронесшейся у меня перед лицом. Захват запястья, поворот, подсечка — и вот Василий с заломанной за спину рукой скрючился подо мной на полу.
— Гниды! Гниды! — орал он приглушенно.
Валерия Евгеньевна распахнула дверь, а я рывком поставила Василия на ноги и выволокла в коридор.
— Куда вы его! — испуганно поинтересовалась Валерия Евгеньевна. — Если оставить его тут недалеко, то он опять прибежит тарабанить в дверь.
— Вы телефон его родителей знаете, вот позвоните, или пусть подъезжают к подъезду и забирают свое сокровище, — прокричала я сквозь вопли Василия, запевшего какую-то нескладную песню, в которой русские слова чередовались со словами на английском. Валерия Евгеньевна пообещала выполнить мою просьбу. Как только она закрыла дверь, Василий странным образом выскользнул из моих рук, оставив в пальцах клочок ткани от своей футболки. Он полез на перила, намереваясь нырнуть в пролет, но не успел осуществить задуманное. Я ухватила парня за брючный ремень и сволокла с перил. Василий стал драться, вопя про какой-то беспроигрышный вариант. Я легко парировала удары вусмерть пьяного задиры. И вот после очередной атаки Василий скатился кубарем с лестницы, пересчитав все ступеньки.
Спустившись, я проверила его пульс. Жив, но без сознания. Так оно и лучше, не будет сопротивляться, — подумала я, взваливая на себя безжизненное тело. У подъезда я сбросила Василия на лавочку. Сама села рядом, тяжело дыша.
— Мама, я больше не буду, обещаю, — промычал парень в отключке, едва шевелясь.
Я посмотрела на него с отвращением и закурила. В принципе меня не волновала дальнейшая судьба этого алкаша. Можно было оставить его на лавочке и идти домой, но у меня появилась мысль пообщаться с его родителями, чтобы самой составить мнение о них, а не принимать на веру слова антиквара, что его родственники все как один упыри болотные.