— Да нет, какой номер, — возмущенно продолжала я, тараща испуганные глаза. — Ты в туалет пошел. Я выхожу в вестибюль и вижу — двое трясут администратора нашего, как грушу. Присмотрелась, а это те самые, я испугалась и шасть мимо них по лестнице и в номере закрылась. А потом ты пришел, — закончила я свое повествование.
— А что же ты сразу мне не сказала? — Малахов теперь сам разволновался не на шутку.
— А ты мне дал? — съязвила я в ответ. — Володенька, — добавила я просящим тоном, — ты бы узнал у администратора, что им нужно было, может, они нас искали?
— Обязательно узнаю, — пообещал он.
— Ой, кажется, дед просыпается, — я чмокнула его в щеку и выскочила в гостиную. И надо сказать, вовремя.
Из спальни появился Федор Петрович.
— Ну как повеселились, молодежь? — Он лукаво улыбнулся мне.
— Нормально, — уклончиво ответила я.
Пока он совершал утренний туалет, я предупредила Малахова:
— О вчерашнем — ни звука.
— Само собой, — возмущенно ответил он.
Я нисколько не сомневалась, что через полчаса обо всем будет доложено шефу. Дождь тем временем почти прекратился, и небо роняло на землю последние капли.
— Женечка, позаботься, пожалуйста, о завтраке. А то наш «гвардеец», похоже, после вашей вчерашней прогулки еще не в форме, — бодрым голосом распорядился мой псевдодедушка, растирая голову полотенцем.
«Гвардеец» виновато потупил очи.
— Нет проблем, — ответила я, понимая, что им необходимо меня сплавить, чтобы поговорить наедине. Тем не менее такой поворот событий на руку и мне. Вчерашний коридорный должен смениться только в девять утра, значит, у меня есть время побеседовать с ним более обстоятельно. Я действительно застала его на своем месте.
— Что же вы обманываете меня? — гневно заявила я ему с ходу.
В ответ он таращит на меня недоуменные глаза, всем своим видом показывая, что не понимает, о чем идет речь.
— Вчера вечером, после нашего ухода дедушка ездил в магазин и купил мне сережки в подарок, — уже спокойнее добавляю я.
Облегченно вздохнув, парень широко улыбнулся.
— Так поэтому, наверное, он и просил вам ничего не говорить. Сюрприз хотел сделать, — простодушно объяснил он «дедушкин» каприз.
— Я не зря вас просила. У дедушки очень больное сердце. С ним может случиться приступ где угодно, и я не могу его одного отпускать никуда, — строго сказала я. — И посторонние люди могут его разволновать, вы понимаете? — продолжала я ломать комедию, хотя это уже было ни к чему. Все, что для меня действительно было важно, я уже выяснила.
Заказав нам завтрак, я вернулась в номер. Вчерашняя бутылка водки стояла на столе. Володя кромсал сервелат. Судя по мокрой рюмке, он уже успел поправить свое здоровье.