— Н-нет, — выговорил, содрогнувшись от пореза, «пахан», — не прогоню.
Шофер, открыв дверцу со своей стороны, высунулся и уставился на нас:
— Едем, что ли, а, Мутный? — обратился он к «пахану».
Мутный!
Значит, как я и думала, «пахан» и Мутный — одно и то же лицо. Отлично! Все сходится!
Шофер не мог видеть ножа, приставленного к шее его босса, — так уж я Мутного обняла. Практика в подобного рода упражнениях (я имею в виду прикладывание ножа к горлу) у меня, что и говорить, была.
— Конечно, едем! — «радовалась» я. — Залезай, Мутненький…
Шофер захлопнул свою дверцу, и я, не убирая ножа от шеи Мутного, втолкнула свою жертву и влезла следом за ним на заднее сиденье.
Лицо Мутного налилось кровью. Он тяжело дышал, непроизвольно то сжимая, то разжимая кулаки. Видно, изумление его уступило место праведному гневу. Надо думать, я бы тоже рассердилась, если бы со мной так бесцеремонно обращались.
— К пацанам поехали? — не поворачиваясь, осведомился водитель.
— Не-ет… — Я капризно надула губы. — Домой поехали. В кроватку поехали… бай-бай. — И еще сильнее надавила на ручку ножа. По шее Мутного побежала вниз к воротнику струйка крови.
Шофер молчал, очевидно, ожидая приказания непосредственно от шефа. Мускулы на руках Мутного внезапно вздулись буграми, и я почувствовала, что не уверена, успею ли перерезать ему горло, прежде чем он сломает меня пополам.
Прошло несколько невероятно длинных секунд, и мышечная ткань рук и плечевого пояса Мутного снова пришла в состояние покоя.
— Домой поехали, — хрипло приказал он.
Шофер по-мужски понимающе усмехнулся, и машина тронулась.
* * *
Ехали мы что-то около получаса. Во время нашей поездки я получила прекрасную возможность поближе рассмотреть одного из самых авторитетных криминальных лидеров города, бывшего «афганца», как я слышала, человека, безусловно, неординарного.
Внешность у него тоже была… неординарная. В первую нашу встречу хорошо его рассмотреть я не успела, а вот сейчас обратила внимание на поразительное сходство его с актером, который играл Полиграфа Полиграфовича Шарикова, как его… Толоконников, что ли? Те же грубые черты лица пещерного медведя и пронзительные умные глаза, которые зрители «Собачьего сердца» под впечатлением прекрасной актерской игры обычно не замечают.
Мутный всю дорогу молчал. Я тоже ничего не говорила. Мы так и сидели обнявшись — я не хотела ни на секунду убирать нож от его шеи.
Мутный казался мне очень опасным человеком.
— Подъезжаем, — наконец произнес шофер, — чего пацанам-то сказать? К обеду приедешь или утром будешь?
— К обеду, — спокойно ответил Мутный.