— Не отель-люкс, конечно, но терпеть можно. Жаль только, я не подумала захватить с собой зубную щетку.
— Не волнуйся, — утешила ее я. — Мне очень хочется верить, что к утру мы уже будем дома.
— Думаешь? — изумилась она. — По-твоему, покушение произойдет так скоро?
— Будь я на месте убийцы, то провернула бы это дельце как можно скорее.
— Когда именно?
— С наступлением темноты. Ладно, давай-ка лучше подготовимся к встрече преступника.
Подготовительные действия не заняли у нас много времени, тем более, что тот необходимый минимум, который требовался для предстоящего маскарада, был заранее подготовлен Волосевичем. Я уложила Лену в постель, подсоединила к ее руке капельницу. Забрала назад длинные волосы, которые отличали ее от старшей сестры. В нос вставила кислородный шланг. Это тоже было как нельзя кстати, потому как носы у сестер были разные. Раздеваться ей не понадобилось, я просто накрыла ее сверху по горло простыней. Отошла назад, вгляделась.
— Ну как? — спросила она.
— Порядок, — резюмировала я. — Вас мать родная теперь не различит.
Я не преувеличивала. Действительно, трудно было угадать, кто лежит на больничной койке: Аня или Лена. Ко всему прочему, скоро в палате станет темно. Тогда и вовсе беспокоиться не о чем.
— Я не об этом спрашиваю, — улыбнулась Красильникова. — На больную я похожа?
— Не очень, — призналась я. — Лицо у тебя пышет здоровьем. Ну да, ничего. В темноте незаметно будет. Только ты глаза закрой.
— Уже сейчас? — испугалась она.
— Необязательно. Чуть позже.
После этого я занялась своей персоной. Иными словами, я проделала с собой то же самое, что и с Леной, только на соседней койке.
— Нам так и придется лежать? — донесся до меня голос клиентки.
— Да, ничего не поделаешь, — вздохнула я. — Блефовать так блефовать.
— А ты хоть знаешь, кого мы ждем?
— Знаю.
— Кого?
— Какая тебе разница? Ты с этим человеком все равно не знакома.
— Просто интересно. Скажи хотя бы, мужчина это или женщина?
— Женщина.
Далее мы переключились на отвлеченные темы и проболтали где-то примерно с час. За это время я кое-что узнала о ней, и она вызывала во мне все больше и больше симпатий. Дима был прав. Душа у Красильниковой-младшей была значительно чище, чем у покойной старшей сестры.
В шесть часов на улице основательно стемнело.
— Все, — сказала я. — Прекращаем разговоры.
— А что же будем делать?
— Постарайся уснуть, — посоветовала ей я.
— Легко сказать, — я не видела Лениного лица, но почувствовала по голосу, что она начинает нервничать.
— Ладно, не спи, — разрешила я. — Но лежи молча и закрой глаза.