Именно оно заставляет его строить сложные, но безупречно выверенные комбинации. Именно это извращенное чувство собственного превосходства заставляет его так рисковать. Да он же упивался собственным величием, когда заставлял людей выполнять свои замыслы, когда делал других частью своей игры, чтобы они, сами того не подозревая, плели сеть. Его сеть.
Мысль моя лихорадочно заработала.
Да, это так. Я неожиданно нащупала, что двигало Кукловодом. Единственная черта характера, роднящая его, «сверхчеловека», с нормальными людьми, — любование собственным совершенством. И в этой ахиллесовой пяте — моя единственная надежда на спасение. Если мне удастся его разговорить, польстить его тщеславию… Заставить раскрыть передо мной, беспомощной жертвой, маленькие секреты его мастерства, которые привели его к победе…
Он не может не купиться на искреннее восхищение. Талант без поклонников — не талант. А кто еще сможет оценить все величие его замысла, как не я?
Кукловод ошибся всего минут на пять. Продержаться еще двадцать минут, и способность двигаться ко мне вернется. Конечно, не полностью, но все, что мне нужно, — прыгнуть к двери и сунуть руку на полку, за револьвером. И тогда мы с ним еще потягаемся.
Но мой противник, невидимый в темноте, прекрасно видел мое ярко освещенное лицо. И мой быстрый взгляд, брошенный на полку, не укрылся от его внимания.
— Даже не думайте, такой возможности у вас не будет. Я вам ее просто не оставил.
— Что… вы… — прокаркала я.
— …имею в виду? Только то, что ваш пугач я уже разрядил. А зачем вам разряженный револьвер? Знаете что? Я подстрахуюсь. Я не дам вам семи минут. Подожду, пока пожар разгорится, и тихонько исчезну.
Я наконец вполне овладела своим голосом, чтобы сделать первый, пробный ход. Только бы сработало…
— А хотите узнать, как я догадалась?
— Повторяю, вы меня разочаровали. Я так старался дать вам намек. Сначала — Семаго, потом эти письма… Неужели вы не уловили сходства?
Есть, сработало! Кукловод проглотил наживку. Ну, теперь держись.
— Я никак… не могла разобраться… вот в чем, — начала я, едва ворочая языком. — Зачем было изображать, что письма написаны безграмотным маньяком?..
Голос возвращается с каждым словом. Очень хорошо; на данный момент голос — мое единственное оружие. Я откашлялась и продолжила:
— …Такого Гарик просто не испугался бы. И пришлось проникать к нему в дом, чтобы оставить второе предупреждение. Что за бессмысленный кураж? Тот, кто так ненавидит своего врага, просто не может позволить себе эти вольности.
Кукловод все так же без выражения спросил: