Он косо посмотрел на Демидова, еще раз зацепил откровенно неприязненным взглядом все так же неподвижно стоящего над трупом своего недавнего босса Ашота и махнул рукой своим людям: все на выход…
… Впрочем, может так статься, что не все слова Сергея Викторовича несправедливы, безусловно, перед нами только что развернул бурную деятельность настоящий работник ФСБ полковник Путинцев, а не какой-то там бандит и ублюдок, как только что весьма опрометчиво выразился Демидов. Но что мешает полковнику спецслужб быть по совместительству бандитом и ублюдком?..
* * *
Демидова по моему настоятельному совету двое спецназовцев повезли домой, хотя он не желал об этом и слышать и требовал, чтобы его оставили с нами до конца. Интересно, а какой конец уготован нам с Куриловым во всей этой истории?..
А Курилов сидел напротив меня и нагло улыбался окружавшим его рослым мрачным парням в камуфляже и с автоматами на шее. Интересно, о чем думал этот супермен, обвиненный в убийстве человека, являвшегося опорой и поддержкой его дяди?
Для меня это, честно говоря, было откровенной загадкой, несмотря на мое годами отработанное искусство читать мысли человека у него на лице. Или, может быть, и не самые мысли, но их основную направленность, их вектор.
И главным следствием этой неопределенности в отношении Курилова было то, что я вполне допускала, теоретически разумеется, его причастность к взрыву началовского «Мерседеса». А почему мне, совершенно «левому», как говорится, человеку, не верить в это, если даже родной дядя его не считал абсурдной эту гипотезу.
Да, тогда на лице Демидова было написано: зачем, зачем ты сделал это, Костя?.. То есть он тут же поверил, что полковник Путинцев был справедлив в своих подозрениях.
Я еще раз посмотрела на выплывающее из мрака под светом редких дорожных фонарей лицо Курилова на этот раз он уже не улыбался, а, закрыв глаза, мерно покачивал головой в такт движению несущейся по серым предрассветным улицам города машины…
* * *
За три минуты пребывания в огромном сером здании, куда нас привезли, Путинцев дважды удивил меня.
Во-первых, тем, что направил меня в камеру, а не на допрос, как я предполагала. При этом мне отказали в требовании сделать один-единственный звонок, который, возможно, снял бы все мои проблемы.
Во-вторых, через десять минут ко мне в камеру, где, кроме меня, находилось еще одно существо неопределенного пола с острым носиком и маленькими крысиными глазками, впихнули здоровенного детину с бульдожьим личиком типичного уголовника, по степени татуированности кожных покровов не уступающего какому-нибудь маорийскому вождю. Только татуировка вождя, я полагаю, отличается большим разнообразием и культурностью и патетических воззваний «Бей мусоров!» в себя не включает.