— Отчим… хм… — сморщился Людвиг. — Такое в принципе бывает. Вот только возраст… Прямо как в «Лолите» Набокова.
— Хуже, — возразила я. — У Генриха действительно были своеобразные представления о сексе. Так, Таня писала в предсмертной записке, что он хотел, чтобы девочка наряжалась в костюм мамы. Причем в костюм из детского спектакля, где Нина играла Золушку. Думаю, что и Нину он просил о чем-то подобном.
— Н-да, голубушка, — серьезно сказал Людвиг. — Ну и что теперь будет?
— Самое ужасное, что настоящий отец Джули постоянно был рядом с ней, — продолжила я. — Я говорю сейчас о Юсефе. Посмотрите на Джулю, Людвиг. Что она сейчас делает? Правильно, щиплет себя за мочку уха. Этот же самый жест я заметила у Юсефа. Когда человек волнуется, он не контролирует свои машинальные жесты, особенно те, которые передаются на генном уровне. Впрочем, если вы считаете, что я выдумываю, можете посмотреть дневник охранника, он хранит его у себя в верхнем ящике стола.
— Она права, Людвиг, — проговорила Джуля, с ненавистью глядя на свою руку, которую только что отняла от мочки уха. — Черт, какая мелочь…
— Очевидно, супруга Штайнера развелась со своим первым мужем, и, когда она умерла, Генрих взял Юсефа на работу в свою фирму, тем более что лучше, чем он, никто бы не мог присмотреть за Джулей.
— Папа ничего не знал про меня и Генриха, — тихо сказала Джуля. — Он бы убил нас обоих, если бы даже заподозрил.
— Охотно верю, — согласилась я. — Ну вот, мы уже подходим к концу. Сейчас Джуля обрабатывала вас, Людвиг, и, я вижу, у нее это получилось.
— Зачем ей было убивать Штайнера? — продолжал твердить Попофф. — Какую цель она преследовала, объясните же мне, наконец!
— Целей было несколько, — предположила я. — Во-первых, избавиться от сексуальных домогательств отчима. Во-вторых, в перспективе получить его деньги. В-третьих, это вы, Людвиг. Джуля хотела уехать в Германию и со временем стать вашей женой. А пока что она решила привязать вас к себе покрепче. И вы поддались.
Попофф сокрушенно молчал. Джуля Штайнер выглядывала из-под накинутого на голое тело одеяла, как волчонок из клетки.
Внезапно ее глаза расширились от ужаса, и она закричала дико и пронзительно, вытягивая вперед руки, словно пытаясь заслониться от пули, готовой вылететь из пистолета, который навел на нее Юра.
— Нет! Папа! Спаси меня!
Прогремели два выстрела.
Джуля рухнула на одеяло, обагрив его кровью. Потрясенный Людвиг застыл, словно изваяние, с отчаянием глядя в дуло своего же оружия, которое медленно поднималось на уровень его лица.
Вот черт! Стоило позабыть о мальчишке, как тот потерял голову от услышанного и, тихо проскользнув в коридор, взял с тумбочки пистолет.