— Вы же читали досье.
— Не все возможно выразить в письменной форме.
Мелихов задумался.
— Виталий Игоревич — большой бездельник, — изрек он. — Состояние отца свалилось ему на голову, как манна небесная. А распоряжаться им толком он и не умеет. Вот и лезет, куда его не просят.
— Но если бы он не поднял вопрос о перекупке контрольного пакета акций, вы бы тоже не смогли участвовать в тендере, — напомнила я.
— Тут вы правы. Но я о другом.
— О чем же?
— Он не сможет управлять заводом, если выиграет торги.
— А вы сможете?
— Я — бизнесмен, он — нет.
— Вы знаете, что Челнокову принадлежит уже двадцать процентов акций?
— Знаю.
— Это очень много.
— Контрольный пакет значительно больше.
Я прекрасно осознавала это. Мог бы и не говорить.
— Как вы думаете, Андрей Вениаминович, мог ли Челноков по складу своего характера пойти на сговор со Шрамом?
Мелихов мельком глянул на свою дочь и ответил:
— Мог. Это очень нахальный тип.
— Знаете какие-нибудь конкретные его грешки? — зацепилась я.
— Нет, просто я всегда был неплохим психологом, — признался Андрей Вениаминович. — И чувствую человека по его, так сказать, ауре.
Ну надо же. С кем я связалась. Банкир-психолог.
— Хочу внести предложение, — сказала я.
— Какое?
— Тендер назначен на послезавтра, не так ли?
— Да, правильно, — кивнул Андрей Вениаминович.
— Считаю целесообразным установить наружное наблюдение за всеми передвижениями и Челнокова, и Сабаева.
— Это будет нелегко, — Мелихов почесал подбородок.
— Надо постараться, — я была серьезна, как никогда. — Поручите дело Георгию Владимировичу. Думаю, он справится.
— Хорошо. Что-нибудь еще?
— Нет. Пока этого будет достаточно.
— А что намерены делать вы? — вопрос Мелихова был обращен и ко мне и к Оксане одновременно.
— Поедем домой, — я взглянула на клиентку.
— А это не опасно? — усомнился Андрей Вениаминович.
— Что ж нам, до конца жизни прятаться, что ли? — улыбнулась я. — Тем более у нас есть черный ход. Да? — я взглянула на Оксану.
— Как скажете, — она готова была согласиться со мной во всем. Если бы я сказала ей сейчас, что мы едем в гости к Шраму, она не спорила бы.
В этот момент на столе Мелихова зазвонил телефон, и он, извинившись, снял трубку.
— Да! Слушаю!
С минуту Андрей Вениаминович внимал невидимому собеседнику, и лицо его заливала бледность. Я сразу почувствовала, что что-то не так.
Наконец он сказал:
— Да, я все понял, — и повесил трубку.
— Что случилось? — я оставила Оксану и подошла к Мелихову.
— Звонил Иван, — глухо произнес он.
— И что?
— Полчаса назад у «Северянина» застрелили Сабаева. Он мертв…
Андрей Вениаминович поднял на меня глаза.