На несколько минут лицо Арнота застыло в задумчивости.
— Понятия не имею, — хмуро вымолвил он в итоге. — Я же говорю, по персоне Дрозда информации очень мало. Это уже было пять лет назад. Кто сейчас вспомнит?
— Жаль, — тяжело вздохнула я.
В моих руках, как по мановению волшебной палочки, возникла стодолларовая банкнота, и глаза Арнота алчно заблестели. В них появился неудержимый азарт. В каком мире мы живем? Я не произнесла этот риторический вопрос вслух, прекрасно понимая, что ответа на него я все равно не получу. Ни от Арнота, ни от кого-либо другого.
— Это тебе, приятель, — я небрежно всунула купюру в нагрудный карман клетчатой рубашки, и Арнот, скосив глаза в том же направлении, лихорадочно облизнул потрескавшиеся губы. — За беспокойство и за все, что тебе удалось выяснить. Впрочем, в стоимость входит и еще кое-что.
— Что?
За деньги он готов был маму родную продать. Невооруженным глазом видно. Такой человек. А что поделаешь?
— Молчание, — лукаво прищурилась я. — Если тебя кто-нибудь спросит о Крокусе…
— О каком Крокусе? — улыбнулся коренастый мужичок в синем трико. Он схватывал суть буквально на лету.
— Молодец! — я одобрительно похлопала его по плечу. — Будь здоров, Арнот.
Не добавив больше ни единого слова к вышесказанному, я развернулась и, миновав захламленную прихожую, вышла на лестничную площадку. Вслед за мной квартиру покинул и Андрей. Мы энергично зашагали вниз по лестнице.
— Я надеюсь, мы не сегодня отправимся в «Амазонку»? — спросила я, не поворачивая головы.
— Напрасно надеешься, — усмехнулся Крокус. — Прямо сейчас и двинем в заданном направлении.
Он первым вышел на улицу и остановился возле «Фольксвагена». Вообще, надо заметить, Бекешин вел себя слишком безрассудно и опрометчиво для человека, на которого синдикат объявил тотальную охоту. Я тоже спустилась с крыльца и сняла автомобиль с сигнализационного блокиратора. Мы разместились в салоне. Дождь так и не спешил облагодетельствовать своим появлением почву, в то время как небо все еще оставалось хмурым.
— Пора подумать и о безопасности, Крокус, — напомнила я ему, запуская двигатель.
— Для этого у меня есть ты, — хмыкнул Бекешин.
— Вот я и подумала.
— Женя, — лицо Андрея сделалось серьезным, — пойми, я не могу растрачивать время понапрасну. Я обязан знать, во имя чего погиб мой подельник.
— Его смерть могла быть случайной. С чего такая уверенность, что это была подстава?
— Не знаю, — пожал Андрей плечами. — Интуиция. У тебя не бывает такого?
— Бывает, — призналась я. — Но еще у меня бывает чувство голода. И как раз сейчас я жутко хочу есть.