Он выбросил перед собой скованные наручниками руки и ударил ими в голову своего сторожа — чуть пониже левого уха. Этот удар, сильно, умело и точно нанесенный Маркаряном, вырубил парня. Так опытный лесоруб вырубает в бору тонкую, молоденькую сосенку. Маркарян немедленно ударил локтем сидящего слева от него Бессонова, еще не пришедшего в себя после тычка в стекло, и окончательно поверг его в сомнамбулическое состояние.
Водитель, однако, успел уклониться от смертельно опасного захвата мощных рук Гамлета Бабкеновича и выскочить из машины. Но только для того, чтобы попасть под удар подбежавшего Крамера — и такой мощный, что водила не устоял на ногах и ткнулся носом в придорожную пыль. И получил еще один прямой в голову, от которого потерял сознание окончательно и отправился в коматоз. Уже от меня.
Самым расторопным оказался Ашот Гургенович, бывший начальник маркаряновской охраны. Он успел перехватить пистолет, выпавший из ослабевшей руки оглушенного Гамлетом Бабкеновичем человека, и, выскочив из машины, открыл стрельбу.
Мы с Крамером и Аней едва успели пригнуться, когда две пули просвистели над головами и разбили лобовое стекло «Мицубиси Паджеро». Я прыгнула, изогнулась всем телом у самой земли, фонтанчики пыли взлетели буквально в нескольких сантиметрах от него… я перекувырнулась и, встав на колено, несколько раз выстрелила в Ашота.
Массивный армянин выронил пистолет и с каким-то детским изумлением перевел взгляд ниже, на свой толстый живот, на котором проступило кровавое пятно и быстро расплылось на кипенно-белой рубашке. Потом шагнул вперед и упал на одно колено.
— Ты что же это, сука? — удивленно спросил он, отнимая от раны перемазанные в крови кончики пальцев. — Ты что же это…
Фраза осталась незаконченной: Ашот Гургенович перегнулся вперед и упал на землю.
— «И тогда главврач Маргулис-сь… телевизерр запретил!» — прямо-таки в крамеровском духе торжествующе заорал Маркарян, выскакивая из «мерса» и таща за собой полуоглушенного Бессонова. — Ну что, тварь… взял? — И он швырнул Савву Николаевича на землю. — Не того искал, придурок!
Бессонов оторвал от земли перепачканное пылью лицо и тихо спросил у подошедшего Вовы Крамера:
— Значит, ускреблись все-таки?
— Ускреблись, сволочь, — сказал тот. — Что же ты, гнида, нас в расход поставить хотел, так? Это ты зря.
— Ладно, — бросила я, — не надо долго базарить. А то еще «друзья» из той же команды подъедут. Гамлет Бабкенович, ты там живой?
Бессонов скрипнул зубами и проговорил:
— Значит, забираете? Только смотрите, Евгения Максимовна… как бы вам потом не пришлось пожалеть. Гамлет — человек конченый.