– Батюшки! – спохватился он. – Мне же еще с людьми переговорить требуется! А я совсем запамятовал! Пойдемте отсюда скорее.
– Пойдем, – согласился Дмитрий Анатольевич.
– Только давайте по скалам! Так быстрее, иначе я опоздаю.
Мы пошли по тропинке среди скал. Благо это не представляло особой трудности. Магерамов тем временем позвонил своим компаньонам, предупреждая, что задержится.
Вдруг мой взгляд упал на странную надпись, выдолбленную на одной из огромных, в половину человеческого роста высотой, каменных глыб: «Тринадцатый, я тебя люблю! 1981». И тут в моем мозгу словно что-то замкнуло. Я вспомнила слова Дмитрия Анатольевича. Елена Руслановна говорила перед смертью: «Напрасно я не боялась числа тринадцать. А кто-то его, оказывается, даже любит». И еще: «Видела я только что это число». В общем, что-то в этом роде. А мы решили, что во всем виноват Капкан с его наколкой в виде числа тринадцать, заключенной в круг, на левом запястье!
– Евгения Максимовна, скорее, – поторопил меня Степанов.
И тут меня прорвало:
– Дмитрий Анатольевич! Вы только посмотрите сюда!
– В чем дело, Евгения Максимовна? – недоуменно обернулся Степанов.
– Смотрите же!
Дмитрий Анатольевич, а вслед за ним и Магерамов, наконец, тоже увидели странную надпись на скале.
– «Тринадцатый, я тебя люблю! 1981», – медленно прочитал Степанов вслух и вдруг закричал: – Черт возьми, но ведь это значит!..
– Это значит, что ваша жена в момент своей смерти находилась где-то здесь, на даче! – закончила за него я. – И Мехману Абдулаевичу должно было быть об этом известно. Если, конечно, с числом тринадцать в этом деле нет еще каких-нибудь совпадений!
Дмитрий Анатольевич развернулся к Магерамову. На лицах обоих явственно обозначилось внезапное смятение.
– Что это значит, Мехман? – сурово спросил Степанов.
– Дима, мне ничего не известно об этой надписи. Здесь полным-полно камней, я никогда к ним не присматривался. Я вообще обычно не лазаю по скалам. А написано это давно… Тысяча девятьсот восемьдесят первый год. Двадцать два года назад. Наверняка когда-то камень занимал более заметное положение…
– Да какая разница, черт возьми, когда и кем это было написано! – заорал Дмитрий Анатольевич. – Елена в момент своей смерти была на даче! И ты там был! И Ильясов! И Чумаков! И Берцман! И никто из вас ничего мне не сказал! Что это значит, черт возьми?!
– Ты считаешь, что я причастен к этому убийству? – спокойно спросил Магерамов.
– А что, по-твоему, я должен считать?! А если еще вспомнить, что ты покинул эту дачу спустя считаные минуты после смерти Елены…