– Тот?!? Ааааа…
Вор бешено закрестился, забормотал:
– Прикатит… На зону прикатит… Терпил, фрайеров, фашистов[88] в шарашку забирать… По зоне хряпает… Чё не по его… Мусоров – пополам, саблей… Воров – пополам, саблей… Сабля-то – из руки растёт… Ууууооо… Ферзь, сука рваная… Гнида страшная… Попишу[89], попишу, чушка вонючая, во что вмазал, вмазал во что… Уоооааай… Шнифты[90]!!! Шнифты видал?!?
Сталиноморск. 13 сентября 1940
На двери ресторана висела табличка «Спецобслуживание». Гурьев постучал. За стеклом возникла напряжённая физиономия швейцара, который отрицательно затряс головой и раздражённо потыкал пальцем в табличку. Гурьев кивнул и улыбнулся так, что швейцар, сначала побелев и отпрянув, завозился лихорадочно с запором. Мгновение спустя дверь распахнулась, и Гурьев шагнул внутрь.
Этот новый сладостный стиль хозяев жизни, подумал Гурьев, охватывая взглядом пространство ресторанного зала и привычно фиксируя расположение дверей и проходов. Этот стремительно вошедший в моду ампир эпохи позднего Репрессанса, с его тяжёлыми бордовыми присборенными шторами на окнах, безвкусной лепниной, обильно уснащённой символами безвозвратно ушедшей пролетарской эстетики, всеми этими звёздами, колосьями, молотками, серпами… И так органично смотрится в этих гипсовых складках всякая мутная накипь – все эти завмаги, завхозы, завклубом, завтрестом, завпотребсоюзом, замначальники милиции, вторые секретари и зампредисполкома. Зав, зав. Гав, гав. Коммунисты. Комиссары. Не в будёновках – в «сталинках» и картузах, похожих на фуражки комсостава. Армия любителей жизни. Какие уж теперь будёновки… И, как кокетливый фестончик на самой вершине этого душистого букета, – Ферзь, с его заграничной помадой и тушью для бровей и ресниц, сумочками и туфлями из крокодиловой кожи, «Коко Шанель», шерстяными и коверкотовыми отрезами, шёлковым бельём и фильдеперсовыми чулочками для толстоногих и толстозадых матрон и таких же толстоногих и толстозадых любовниц. И кокаином, наверняка. Нет ничего плохого в буржуазности, усмехнулся он мысленно. Я не против, я за. Только зачем было устраивать такую кровавую баню, перебив пол-России? Чтобы сидеть здесь теперь вот так? Только не говорите, что вы заслужили это в честной схватке. Не было никакой честной схватки. Вы всё это украли. Сбольшевиздили. А теперь – всё вернётся на место. Потому что я уже здесь. Не так, иначе – но вернётся на место. Потому что всё всегда возвращается. Возвращается вечером ветер на круги своя. Возвращается боль, потому что ей некуда деться. Господи. Рэйчел. Откуда это в моей голове?!