– Она…
– Давайте пока не станем ничего оглашать, Анна Васильевна. Будет ещё тому и время, и место. А пока я поручаю девушку – вашему попечению. Говорите с ней обо всём на свете. Рассказывайте ей о вашей жизни, обо всём, что помните. Только правду, разумеется. О том, почему всё случилось именно так. О том омуте смуты, о круговороте нелепостей и закономерностей, закруживших нас всех и швырнувших на скалы наш общий корабль. О войне, о людях… Словом, обо всём. Станьте её другом. Я знаю, у вас обязательно выйдет.
– И это… всё?!
– В общем-то, да, – Гурьев улыбнулся. – Вы, вероятно, догадываетесь, что сделать это мне самому невозможно, в том числе по причинам вполне объяснимого свойства.
– Она в вас… влюблена?
– Слава Богу, нет, – ещё шире улыбнулся Гурьев. – Разумеется, я пользуюсь непререкаемым авторитетом, но ничего такого опасного, к моему глубочайшему счастью и облегчению. И вам, Анна Васильевна, предстоит позаботиться о том, чтобы так продолжалось и впредь.
– Хотелось бы надеяться, что это выполнимо, – Тимирёва вздохнула, покачав головой. – Где она сейчас?
– Недалеко отсюда. В Сталиноморске. Там как раз заканчивается строительство нашего… убежища, назовём его так. Санаторий-профилакторий «Старая Крепость». Вам там понравится, вот увидите.
– Когда?
– Дней через десять. Отдыхайте, медики проследят, чтобы вы нормально питались, назначат процедуры, – оглянуться не успеете, будете, как новенькая. Да, чуть не забыл. Просить ни за кого не нужно. Делается всё возможное и даже многое за рамками такового. А вот список полезных людей, – действительно полезных, будет весьма кстати. Но с этим тоже сильно не торопитесь.
– Какими правилами я должна руководствоваться, чтобы список соответствовал вашим ожиданиям, Яков Кириллович?
– Что вам сказать, – Гурьев провёл тыльной стороной ладони по подбородку. – Знаете, сейчас в Европе очень нехорошие дела творятся. Гитлеровцы, похоже, от риторики перешли к делу – евреев сгоняют в гетто, грабят и убивают по дороге. Так вот, есть такая палестинская организация – называется «Алият Ха-Ноар». Они умудряются в этом бедламе работать – вывозить людей в Палестину. Не всех, конечно. Только тех, кто… А как решить это – кто?! Неизвестно, Анна Васильевна. Непонятно. Страшно. А решать надо. Каждый день, и выхода иного не имеется. Вот и вам примерно в таком положении побывать предстоит. Я за вас ничего решить не смогу, уж не обессудьте.
– Это… жестоко.
– Я знаю, – Гурьев кивнул. – Но вот с этим – в отличие от всего остального – я ровным счётом ничего не могу поделать.