– Боже ты мой, да откуда же ты всего этого набрался?!
– Слушал и смотрел. Это познавательно. Брюс, между прочим, был каким-то образом связан с Мальтийским орденом. Впрочем, это не удивительно: он ведь шотландец.
– А при чём тут шотландцы?!
– Понятно, – вздохнул Гурьев. – Начинать ликвидацию исторической безграмотности следует со времён царя Гороха. Но это позже. А знаете ли вы, барышня, какой девиз красовался на гербе Брюса? Вижу, вижу, что не знаете. Fuimus. По-латыни – «Мы были». Как ты думаешь – что бы это могло значить?
– Что?! Кто – мы?! Почему – были?!
– Вот это нам и предстоит разгадать. Как и другую, куда более важную загадку: какое отношение имеет Брюс к моей семье. Я давно собирался в бывшее имение съездить, теперь и повод нашёлся. Кстати говоря, это единственная усадьба в округе, которую не разграбили в гражданскую. Говорят, Брюс туда регулярно наведывается.
– Надеюсь, это чепуха.
– А я надеюсь, что вовсе даже наоборот. Занятно будет поболтать со стариком и узнать, как он сумел научиться сохранять своё тонкое тело, то бишь, как это называют дилетанты, «душу». Что скажешь?
– Ты серьёзно?!
– Вполне, – Гурьев заговорщически усмехнулся. – Это всё глупости, что Брюс знался с чертями. Насколько я понимаю, он их гонял, то есть был экзорцистом, а не чернокнижником, что для стародавней публики не составляло ровным счётом никакой разницы.
– Но тебя-то почему вся эта мистика интересует?!
– Потому что в этом что-то есть, – неожиданно задумчиво произнёс Гурьев. И снова взял Ирину за руку: – Вперёд?
Ирина, в отчаянии замотав головой, взмолилась:
– Всё, я больше не могу… У меня сейчас расплавятся мозги и отвалятся ноги! Ты совсем не устал?!
– Нет, в общем. Но раз ты устала – давай присядем, – и Гурьев увлёк Ирину в сторону, туда, где под деревьями расположились несколько скамеек. Усевшись, Ирина в откинулась на спинку:
– Ужасно устала. Правда. Не сердись… Оставь что-нибудь на следующий раз, ладно?
– Ну, что ты. Я ещё ничего не рассказал.
– Да?! Ну, знаешь! По-моему, ты вполне в состоянии преподавать историю. В университете.
– Я подумаю об этом, – серьёзно кивнул Гурьев, пряча улыбку. – Немного опасно преподавать историю. Она ведь ничему не учит. Литература – куда изящнее. Не так ли?
– Ужас, – Ирина вздохнула. – Тебе, должно быть, очень скучно в школе, нет?
– Нет. Мне любопытно. Я, в общем-то, неплохо отношусь к людям. К ребятам, к учителям. Ну, в общем. Есть, конечно, отдельные персонажи, которые мне не слишком приятны. Но это эпизоды. И потом, в школе есть ты.
– Яшенька…
– Тебе трудно называть меня, как я прошу?