Оперативник подошёл снова, проговорил, всё ещё сомневаясь:
– Ну, хорошо. Если товарищ доктор в письменном виде… Понятно. Ладно тогда… Грузите, ребята. Вам повестку пришлём, товарищ Гурьев. Будем разбираться.
Будем, подумал Гурьев. Обязательно будем. Ещё как.
Маму занесли в дом, оперативник, судмедэксперт и остальные поднялись тоже. Пока эксперт с Буровым писали заключение о смерти, тихо переговариваясь, милиционер с любопытством профессионала озирался вокруг. Было видно: он ошарашен обстановкой в квартире. Он прошёл из «гостиной» в «кухню», заглянул в «спальню», потрогал перегородку, провёл пальцем по бумаге, поджав губы, покачал головой. Время от времени он косился на Мишиму. Ни Гурьев, ни Мишима не возражали против его исследований, понимая, до какой степени они неизбежны. Скорее, удивились, насколько прилично ведёт себя оперуполномоченный. Милиция не отличалась ни кротостью нрава, ни деликатностью, ни особыми сыщицкими талантами. Дело житейское, подумал Гурьев.
Прошло почти полтора часа, пока всё успокоилось, и посторонние покинули его дом. Гурьев очнулся и принялся за дело, – рисовать кольцо. Получилось у него не сразу, хотя он был хорошим рисовальщиком. Очень хорошим. Мишима, однажды заметив у Гурьева эту способность, заставлял его – много лет, и до сих пор – рисовать всё подряд: людей, животных, дома, натюрморты, пейзажи. Никакого масла или красок. Только простой грифель. И добился желаемого результата. Рисункам Гурьева, вероятно, не хватало жизни, искры, придающих такую прелесть творениям настоящего мастера, но в умении передавать детали и нюансы модели с ними мало что могло сравниться.
Мишима неслышно ходил по квартире – собирал что-то, перекладывал. Абсолютно бесшумно, словно ками. Гурьев поднял глаза от бумаги:
– Сэнсэй. Что ты знаешь об этом кольце?
Мишима остановился. Подошёл, опустился рядом с Гурьевым на корточки, отрицательно качнул головой:
– Ничего, кроме того, что Орико-чан и Киро-сама рассказывали о нём. Ты знаешь всё то же самое.
– Это меня и беспокоит.
– Драгоценная вещь. Я думаю только о том, кто мог знать, что оно существует.
– Вряд ли мама рассказывала что-нибудь посторонним. Не могу поверить в это.
– Мы уже не узнаем.
– Узнаем, сэнсэй.
Мишима долго смотрел на Гурьева. Наконец, опустил веки:
– Я уберу оружие из дома.
– Наверняка будет обыск, – Гурьев вздохнул. – Они нас будут первых подозревать, сэнсэй. Понимаешь?
– Да. Глупо, но это их работа.
– Глупо. В нашем случае. Кто знает…
– Продолжай. У тебя почти получилось, – Мишима указал пальцем на ворох набросков. – Я займусь остальным.