Такие гости, как начальник морских сил Балтийского моря, к Уткину захаживали нечасто. Да ещё без предупреждения. Ну, да ничего не попишешь. Раз ввязались в такую комиссию – чего теперь жаловаться. Приняли, как полагается, в соответствии с чином. В грязь лицом не ударили. Так с медалью и вышел Илья Абрамович адмиралу навстречу. Фон Эссен несколько секунд смотрел на старого солдата, потом шагнул к нему, обнял и поцеловал троекратно, как положено по старинному русскому обычаю.
За чаем говорили о флоте. Николай Оттович, неожиданно для себя, нашёл в Уткине благодарного и внимательного слушателя. Как оказалось, о многом Илья Абрамович наслышан, а суждения его точны и весьма основательны. Ну, и не удивительно, – медаль медалью, а серебряный рубль, как Суворовым было заведено ещё, Павел Степанович Нахимов – лично! – охотнику и отчаянному минёру Уткину пожаловал.
– Вы позволите с вашей дочерью побеседовать, Илья Абрамович? – приступил к самому трудному фон Эссен.
– Да что ж, ваше превосходительство…
– Николай Оттович.
– Конечно, беседуйте, – Уткин вздохнул. – Только если уж она, Николай Оттович, что решила, так это навсегда. Такой человек. Ничего не поделаешь.
– А вы?
– А что – я? Моё дело отцовское, Николай Оттович. Неволить я её ни в какую сторону не стану, Вы, наверное, понимаете. А что до Кирилла Воиновича… Славный юноша и офицер, как я знаю, неплохой. Нет у меня с ним разногласий и, надеюсь, не предвидится. А жить с ним не мне, так что… извините.
Фон Эссен опустил голову:
– Я, признаться, не понимаю. В чём же тогда причина?
– Видит она, наверное, что-то, – Илья Абрамович вздохнул тяжело. – Что видит, не говорит. Похоже, страшное видит. Ну, да от судьбы…
– Видит? Это в каком же, Илья Абрамович, смысле?
– Видит она, – упрямо повторил Уткин. – Видит и знает, чего человеку никак ни видеть, ни знать не положено. Так уж Всевышний, Благословен Он, устроил. А она – видит. И мучается. И нам несладко, всем, кто вокруг.
– Признаться, не верю я особенно в мистику, Илья Абрамович, – осторожно проговорил фон Эссен. – В двадцатом ведь веке живём, шутка ли?
– Всё так, Николай Оттович. Всё так. Только видит она – и ничего поделать с этим никак невозможно. А поговорить – разговаривайте, конечно. Позвать её или вас проводить?
– Проводите, – фон Эссен резко поднялся.
Разговор с Ольгой у адмирала поначалу клеиться никак не желал. Ольга внимала, но отвечать не спешила. Наконец фон Эссен, который был человеком военным, решился и взял быка за рога:
– Я не от праздного любопытства к вам пристаю, Ольга Ильинична. Скажите, делал ли вам лейтенант Гурьев предложение?