. К концу повествования моряк сделался мрачнее тучи:
– Вот так так… Но если всё настолько хорошо известно… То… что же нам остаётся?!
– Нам остаётся исключить все прочие версии, Константин Иванович. И решить, прав, в конце концов, Варяг, или нет. Но даже в этом случае задача найти кольцо вовсе не сходит с повестки дня.
– Почему?
– Кольцо принадлежит моей семье. Моя семья и моя страна – то, что связано друг с другом неразрывно, а кольцо – такой же исторический персонаж, как вы или я, Константин Иванович. Мне нет никакого дела до того, кто и по каким причинам захотел лишить мою семью её истории. Кольцо вернётся на место, а люди – или не люди – посмевшие протянуть к нему руки, – покойники. Точка.
Мишима, до этого молчавший так, будто его и не существовало, медленно опустил голову в знак одобрения.
Вечером пришли гости – Городецкий, Герасименко и сам Вавилов. Инструктаж Городецкого произвел на Полозова сильное впечатление, а вручённое ему Вавиловым удостоверение внештатного сотрудника – такие же удостоверения получили Гурьев и Мишима – довершило картину полного и окончательного разгрома. Встряхнувшись, как после удара волны, он спросил:
– И после всего этого… Вы считаете, что у нас есть какие-то шансы на успех?!
– Шансы есть всегда, – Городецкий оглядел присутствующих. – Величина этих шансов может быть разной, но шанс всегда есть. И его тем больше, чем внимательнее вы отнесетесь к моим разработкам. Договорились, Константин Иванович?
– Да. Можете на меня положиться.
– Варяг. Насчёт документов.
– Я взял на контроль этот вопрос, Гур. Всё будет в цвет.
– Спасибо.
– Сочтёмся, – просиял Городецкий и поднялся. – Так что – по коням. Завтра в восемь жду вас всех на Петровке.
Сыщики ушли, и Мишима знаками велел Гуру уложить моряка ночевать. Когда с этим было покончено, Гурьев вернулся на половину Мишимы и опустился на татами напротив учителя.
– Теперь слушай внимательно, Гуро-чан.
Мишима закончил говорить. Гурьев сидел перед ним, боясь жестом или взглядом выдать обуревавшее его смятение. Наконец, справившись с собой, он проговорил:
– Я должен быть твоим кайсяку, учитель?
– Нет, – спокойно отверг его догадку Мишима. – Я всё сделаю сам. Это гири.
– Это… неправильно, сэнсэй, – Гурьев поднял на Мишиму глаза, в которых сверкнули слёзы.
– Это правильно, мой мальчик, – ласково сказал Мишима, дотрагиваясь до его руки. – Это самое правильное, что мне следовало сделать в жизни, чтобы моя карма стала совершенной, Гуро-чан. Мой гири перед твоей семьёй будет, наконец, исполнен, и мой дух будет готов к новому воплощению. О чём ещё может мечтать буси?