В подсобке была рассыпана мука, на полу валялся ящик с вывалившимися пакетами с корицей. Теперь я просто ненавидела этот запах. А ведь корицу всегда добавляют в яблоки, когда запекают их или делают начинку для пирожков. Вот почему этот запах, который повсюду сопровождал Кафельщика, ассоциировался у меня с яблоками.
На одном из мешков были следы крови. В луже какой-то фруктовой эссенции, от которой просто невозможно было дышать, лежала дамская сумочка.
Я открыла ее. Документы Масловой.
Может, она еще жива?
Я бежала, глядя себе под ноги, на ходу ориентируясь по белым следам, оставленным обувью, испачканной в муке.
Я выбежала во двор. На земле виднелись следы протектора.
Он уехал на своем «Москвиче». Но куда?
Я добежала до машины, села за руль и, вспомнив о том, что в моем кармане находится рация, связалась с Селивановым.
— Борис Васильевич, — говорила я, мчась на бешеной скорости в сторону почтамта, — я знаю, кто убил всех этих девушек. Понимаю, что это не по вашей части, но речь идет о маньяке. Сейчас у него в руках очередная жертва. Вы должны мне помочь. Вы слышите меня?
— Таня? Что случилось?
Я сказала ему о «Москвиче», закрепленном за кондитерской.
— Всем постам ГАИ, — кричала я что есть силы, — передайте всем постам ГАИ приказ задержать опасного преступника, Скворцова Кирилла, он недавно выехал с Немецкой улицы и движется предположительно в сторону почтамта. Узнайте номер. Я даже не знаю цвета машины.
— Хорошо, я все понял. Ну и размах у тебя, Танечка.
Я отключилась и поехала на старую квартиру Скворцова. Я почему-то была уверена, что он повез Вэм именно туда.
Но мне не повезло. Впереди образовался затор. Мне хотелось плакать. Этот мерзавец убьет Маслову…
И тогда я рискнула выехать на тротуар. Мне свистели вслед, но я оторвалась на приличное расстояние и свернула в проулок, затем на параллельную улицу. Еще квартал — и вот он, дом, где десять лет назад началась эта страшная история.
Когда я увидела грузовой «Москвич», меня охватил панический страх. Я чувствовала и запах. Аромат корицы. Аромат МЕСТИ! Он мстил Вэм за свою отвергнутую любовь, за свою зависимость. За то, что он не состоялся как нормальный мужчина.
Я вбежала в подъезд.
В руке у меня был пистолет.
Запах привел меня на чердак.
Я распахнула дверь и крикнула: «Ни с места!»
Но Вэм, лежащая на полу, похоже, не собиралась двигаться. Кафельщика не было.
Я взяла Маслову за руку. Вэм была без сознания, но еще жива. Платье на ней было разорвано, но следов порезов я не увидела. Только подол был мокрым от крови.
И тогда я подошла к чердачному окну. И выглянула.