— Мне нужны его координаты. Ты знаешь?
— Да… Телефон… — Веретенева достала свой сотовый и принялась нажимать на кнопки. — Вот! Нашла! Соболев Николай Сергеевич. Вот его телефон. Я звонила ему, когда Андрей умер.
— Давай я запишу, — я порылась в ящике и отыскала лист бумаги и ручку.
Ольга продиктовала мне его телефон, и я решила завтра же с самого утра заняться другом Веретенева-старшего. А теперь было уже довольно поздно, чтобы что-то предпринимать. Я устала, и хотелось спать.
Я взглянула на Ольгу — несмотря на бодрящий кофе, она тоже выглядела измученной и то и дело зевала.
— Давай-ка укладываться спать, — предложила я и, собрав чашки из-под кофе, отнесла их в раковину, к остальной грязной посуде, ожидающей своего часа — того момента, когда во мне взыграет «уборочное» настроение.
* * *
Утром я проснулась рано. Угомонив не на шутку разбушевавшийся будильник, я поднялась с постели и негромко включила телевизор.
Ольге я постелила в другой комнате. Ей нужно было как следует отоспаться. Тихо пройдя в ванную, чтобы не разбудить Веретеневу, я включила воду и залезла под душ. Когда, обмотанная полотенцем, я вышла из ванной, оказалось, что Ольга уже встала.
Я услышала, как в кухне гремит посуда.
— Доброе утро, — поздоровалась я.
— Привет, — откликнулась Ольга. Она уже вовсю хозяйничала у меня на кухне, чему я не стала противиться. Сама-то я хозяйка не бог весть какая.
— Я приготовила завтрак, — сообщила мне Веретенева. — А ты что так рано встала?
— Хочу созвониться с Соболевым и встретиться с ним сегодня же. Чтобы не терять времени.
— Садись, — Ольга сняла с плиты закипевший чайник и уселась за стол. — Ничего, что я тут сама похозяйничала?
— Очень даже замечательно, — улыбнулась я. — Не люблю домашние дела, все время откладываю их на потом.
За завтраком Ольга долгое время молчала, но я заметила, что ее что-то мучает и она никак не может решиться завести разговор. Наконец Веретенева посмотрела на меня, решительно отставила чашку и сказала:
— Таня, а мне сейчас куда? Домой? — в ее голосе послышался такой нескрываемый ужас, что я пожалела ее.
— Тебя, конечно, никто нигде насильно не удерживает, но если ты хочешь, то можешь остаться у меня.
После моих слов лицо Веретеневой прямо-таки просияло. Она улыбнулась во весь рот и кивнула:
— Я останусь. Можно?
— Не вопрос, — согласилась я.
Что ж, Ольге надо прийти в себя после пережитого. Да и мне так будет спокойнее. А то, не ровен час, снова кому-нибудь понадобится похитить ее, а мне придется выручать. Мне и так хлопот хватает.
— Спасибо. А то я домой боюсь ехать. А с тобой мне не страшно!