Я набрала номер рабочего телефона Косачевой, который Витя нашел в своей бесценной папочке. Один гудок, и она сняла трубку. Ну да, телефон же у нее на столе.
— Слушаю, — голос усталый, недовольный.
— Добрый день, Елена Викторовна. Это вас Иванова беспокоит…
— Что? — взвизгнула она. — Как… — дальше ей хватило ума не продолжать, но для меня эти два коротких слова прозвучали полным признанием в организации покушения на убийство. И уж моего-то звонка она не ждала, это точно.
— Не ждали? — ласково спросила я.
Несколько секунд она тяжело дышала в трубку, потом сумела взять себя в руки.
— Нет, не ждала. Разве мы с вами не все выяснили?
— Видите ли, Елена Викторовна, я выяснила некоторые обстоятельства, которые и вам будут интересны, я так думаю. Не могли бы мы это обсудить не по телефону, а при личной встрече? — Она молчала, и я решила добавить: — Дело в том, что ко мне в руки попали интересные, я бы даже сказала, очень интересные записи. Разве вы не хотите с ними ознакомиться? Я вот просто мечтаю обсудить их с вами.
— Хорошо, — хотя и с трудом, но она приняла решение. — Только сюда не приходите. За углом есть уличное кафе, я туда подойду через десять минут.
Магнитофон наш разговор почему-то не записал, на пленке по-прежнему была мертвая тишина. Так что пришлось пересказать разговор Самойлову своими словами. Это было, впрочем, несложно, Витя и так все понял. Все-таки интересно, неужели она обнаружила микрофон?
Я вставила в магнитофон кассету, пленка была заранее отмотана на начало разговора супругов Косачевых, и отправилась в кафе. Там почти никого не было, только за одним столиком шептались, макая длинные распущенные волосы в стаканчики с жиденьким кофе, две школьницы, да в глубине мужик в красной футболке и серых шортах лениво ковырял мороженое, с интересом разглядывая пробегающих мимо девиц. Меня он тоже осмотрел, но оценил, судя по всему, невысоко. Нахал. Чтобы не сидеть за пустым столиком, я купила себе небольшую бутылочку охлажденного «пепси» и ждала, потихоньку потягивая ледяной напиток.
Елена Викторовна в отличие от меня пунктуальность, видимо, не считала достоинством и явилась только через двадцать минут. Увидев ее, в голубеньком платье, которое, вынуждена признаться, очень ей шло, и с голубой сумочкой в тон платью, я мысленно чертыхнулась. Значит, мой микрофон мирно лежит дома вместе с белой сумочкой! Додумалась, куда воткнуть! Но кто же знал, что у этой супермодной мадам к каждому платью отдельная сумка прилагается? Я лично вообще сумки не люблю, у меня только одна черная торбочка, на все случаи жизни. Ну и еще маленькая, театральная, бисером обшитая…