— Что есть, то есть, — согласилась со мной Верка. — А ты…
— А я вот хочу у тебя спросить, ты с Сологубовыми из одиннадцатой квартиры случайно не общаешься?
— Бывает. Летними вечерами у песочницы вместе с Ольгой и ее детишками иногда сидим. А что случилось?
— Евгений в очень нехорошую ситуацию вляпался. Есть у меня подозрение, что кому-то он перешел дорогу.
— Слушай, Женька вроде порядочный мужик, не пьющий, не гулящий, не то что мой идиот…
— Мам, — захныкал мальчик.
— Сейчас, Коленька, сейчас. Слушай, Таня, пойдем я тебя с Васильевной познакомлю. Она с детишками Сологубовых сидела. Я вот Коленьку тоже думаю с ней первое время оставлять. Мал он еще для садика — ест плохо, пуговицы не хочет застегивать…
— Ну пойдем к Васильевне, — согласилась я и бросила окурок на асфальт.
— Слушай, только ей заплатить придется. Она просто так ничего делать не будет.
— Не вопрос.
Васильевна, как и Верка, жила во втором подъезде, на четвертом этаже. Но моя однокурсница не успела меня толком представить своей предприимчивой соседке, потому что мальчику вздумалось именно в этот ответственный момент попроситься на горшок. Короче, мне пришлось отрекомендоваться самой:
— Здравствуйте! Я — частный детектив, Татьяна Иванова. Хочу побеседовать с вами о Сологубовых.
— Ну, что ж, заходи, — сказала аккуратная старушка лет шестидесяти, этакая Мэри Поппинс на пенсии. — Правда, мне даже угостить тебя нечем.
Это был явный намек на кошелек.
— Не беспокойтесь, угощать меня не надо. Мне нужна только информация, если вы, конечно, ею располагаете…
— Может быть, я что-нибудь да припомню по твоему делу, — не без лукавства заметила Васильевна. — Только память, конечно, не та, что прежде. Надо таблетки от склероза купить, а денег на них не хватает.
Второй намек был уже таким толстым, что не обратить на него внимания было просто невозможно.
— Не беспокойтесь, частные детективы платят за информацию.
— Сколько? — тут же осведомилась пенсионерка.
— Надеюсь, вас не обидит мой скромный аванс, — сказала я и вынула из кошелька пятьсот рублей.
Бабулю, естественно, не обидело мое коммерческое предложение, она взяла новенькую купюру, потрогала ее пальцами, посмотрела на свет, убедилась в ее подлинности и сказала:
— Чего в коридоре стоишь? Проходи в зал, устраивайся, где тебе удобно будет.
Я с удовольствием приняла это предложение и устроилась на диване.
— Ты за Олю или против нее? — вдруг спросила Васильевна так, будто речь шла о спортивных пристрастиях, типа за «Спартак» я болею или за «Динамо». Бабушкина непосредственность начинала мне нравиться. Люблю неординарных людей!