Как все-таки просто общаться с людьми, когда есть деньги! Даже мой интерес не вызвал особого удивления.
Я отправилась домой. Следовало обдумать информацию, а сделать это качественно я могу только за чашкой кофе, с сигаретой в руке. Издержки работы — только что сделанный макияж пропадет зря, никто, кроме меня, его не увидит. Ну и ладно. Мне нравится себе нравиться. И я улыбнулась случайному каламбуру.
* * *
Итак, что мы имеем? Во-первых, Галина Николаевна Королева сама нервничает — возможно, потому, что не знает, где ее милый друг. Я уверена, отношения к исчезновению Клюжева она не имеет. Она работала весь воскресный день, потом, как выяснилось, веселилась с подружкой до утра. Следовательно, она здесь ни при чем.
Далее. У друзей Валентин Арсеньевич в последнее время не появлялся. Он просто исчез, и все. Скорее всего, он мертв. С такими деньгами, что пропали в редакции, — а по моим прикидкам, сумма исчезла немалая — долго не живут. Если это он их взял, разумеется. А значит, что я должна сделать? Разумеется, обзвонить морги. Благо, их в Тарасове не так много, как косметических салонов. Всего-то пять — три при больницах, один при убойном отделе и один у университета.
Именно этим я и занялась. Есть не хотелось — так бывает иногда, когда работа меня захватывает. К тому же морги не способствуют возбуждению аппетита, даже когда звонишь туда по телефону.
Так, теперь надо решить, как спрашивать. Описать-то Клюжева я легко могу, но вдруг его изуродовали… Тогда мне нужен либо мужчина, похожий на Валентина Арсеньевича, либо неопознанный труп.
Я вплотную занялась делом и потратила на звонки добрых полчаса. Общались со мной предельно вежливо и даже пытались затянуть беседу — видимо, на вахте у телефона в морге тоскливо. Выяснилось, что неопознанные трупы вчера и сегодня не поступали и ни один из имеющихся покойников не напоминал Валентина Арсеньевича даже отдаленно. А вчера с утра Клюжев точно был еще жив.
Оставалось дозвониться в морг при убойном отделе милиции: там было все время занято, и я уже начала раздражаться. Наконец после очередного набора номера раздались длинные гудки.
— Морг… — ответили на том конце провода. Голос показался мне смутно знакомым, но я никак не могла вспомнить, кому он принадлежит.
— К вам не поступал мужчина, рост 175–180, худощавый, со шрамом на подбородке, в возрасте от тридцати до сорока? — почти заученно спросила я.
— Татьяна! Ты что, меня не узнала? — воскликнули на том конце провода.
И тут я в самом деле узнала — это был Степан Осипов, патологоанатом, к которому мы с Кирей, пардон — с подполковником Кирьяновым, не раз обращались.