Ушаков ударил руками по столу, как бы давая мне понять, что разговор по принципиальному вопросу окончен, и с не лучшим для меня результатом.
— Хорошо, Павел Петрович… Убедил ты меня насчет самоубийства. А теперь послушай меня, — я неожиданно перешла с ним на «ты». — Вот эту интересную вещицу я обнаружила в квартире своей подруги.
И положила перед ним полиэтиленовый пакетик с белым порошком. Ушаков хмуро смотрел на пакетик где-то с полминуты, потом поднял на меня глаза.
— И еще, — добавила я. — Сегодня при выходе из подъезда, где она проживала, на меня напали. Еле-еле сумела уйти.
Ушаков нахмурился пуще прежнего и уставился в стол.
— Приметы нападавших помнишь? — мрачно спросил он.
— А! Что приметы! — в сердцах воскликнула я и махнула рукой. — Таких, как они, целая куча бродит, особенно в вашем Заводском районе, где любой пацан стрижется под лысого и воображает себя крутым. Типичное гоблинье с голдовыми цепями на шее, в майках и тренировочных штанах. Совершенно незапоминающиеся личности… Ко всему прочему, я уж совсем не ожидала, что такое может случиться, и поэтому не сумела поступить как обычно. Едва успела от них удрать, честно говоря. И сразу к вам, между прочим…
— Угу, угу… — майор кивал, по-прежнему рассматривая пакетик с порошком.
Он медленно протянул руку к селектору и нажал на кнопку.
— Фокин, зайди ко мне! — резко произнес Ушаков.
Почему-то я уже почувствовала себя лишней.
Спустя некоторое время в кабинете появился невысокого роста крепыш с каким-то пуленепробиваемым лицом. По крайней мере, мне так показалось.
— Сергей, это надо проверить, — сказал майор, подвигая к нему пакет с порошком.
— Угу, — коротко ответил Фокин, взял пакет и вышел из кабинета.
Спустя полчаса, в течение которых я безуспешно пыталась вытянуть из майора какую-нибудь информацию по делу, Фокин явился обратно и коротко доложил:
— Героин. Очистка средней паршивости. Возможное происхождение — Чечня. В прошлом месяце была партия с грозненского заводика младшего Басаева. Очень похоже…
Что ж, ничего удивительного в этом не было. Я с самого начала подумала именно так. Странно было другое — личность Ирины и содержимое этого пакетика у меня в голове стыковались плохо. Хотя, с другой стороны, много времени утекло с тех пор. Многие вполне могли за эти годы поменять свои ориентиры. Что касается Ирины, она всегда стремилась к красивой жизни. А стремление это иногда может привести на такую скользкую дорожку.
— Ну что, получается, что наркоманкой-то была твоя подружка, — вдруг почти весело сказал Ушаков, прерывая мои мысли.