Старик, все еще бормоча, направился к двери:
— Ни свет ни заря. И покою никакого. От жисть пошла. Чего ж тебе надо-то, красавица? Я те вроде как и не припомню.
Мы вошли с ним в ординаторскую, и Петрович указал мне на стул, стоявший около стола:
— Садись вот тут, — и снова хлебнул.
Я села и сразу выставила принесенную бутылку, дабы настроить старика на хорошую волну:
— Это вам.
Дедок и удивился, и обрадовался одновременно:
— М-м! Чего это вдруг?
Я не стала долго ходить вокруг да около:
— А это плата за информацию.
— Какую? — старик сразу насторожился.
Я засмеялась:
— Что так напугались? Государственной тайны от вас все равно не узнать. Верно?
— Да мало ли. Я ж тебя не знаю.
— Знаете. Просто вы забыли. Мы с вами уже однажды беседовали.
И я назвалась журналисткой, пишущей статью о Губере, директоре, умершем от лучевой болезни.
Ведь частных детективов не больно жалуют.
— Мне вот почему-то кажется, что его смерть подстроена. Как вы думаете?
При этом я польстила старику на всю катушку, наговорила массу комплиментов, которых он, естественно, и не заслуживал.
Петрович расплылся в улыбке и, изучая заветную емкость, многозначительно произнес:
— Я вот тоже так подумал. Михалыч говорил, что у него в желудке снотворное обнаружено. Не смертельная, правда, доза. Но было дело. Вопрос возникает. Какой, как думаешь? — старик многозначительно поднял вверх узловатый указательный палец.
— И какой же?
— Чего это он, выпив таблетки, спать не пошел? О! Зачем он пил их тогда?
— Действительно.
Я знала, что старик любил благодарного слушателя, и не мешала ему. Я уже убедилась, что те сведения, что он может мне выложить, обязательно пригодятся. Старик в общем-то неглупый. И, повидав на своем веку всякого, умеет делать правильные выводы.
Петрович достал из кармана смятую пачку «Астры», извлек из нее замусоленный «бычок» и, галантно поинтересовавшись, не возражаю ли я, закурил.
Я не возражала. С удовольствием и сама бы смольнула, но, боясь, что дедок переключится на тему порочности теперешней молодежи, не стала закуривать.
Он затянулся пару раз, проглотил остатки своего «коктейля» и продолжил разговор:
— Вот я и говорю: не болел тебе мужик, не горел. Никаких таких признаков лучевой болезни раньше у него не было, и тут на тебе — помер в одночасье. Как первый ликвидатор чернобыльской аварии. — Старик затушил «бычок», взял бутылку, принесенную мной, и начал над ней колдовать, пытаясь применить имеющиеся подручные средства для того, чтобы ее откупорить.
— Щас я, — он вышел на минутку и вернулся со складным ножом, где имелся штопор.