— Вот и мы, господин президент, — весело проговорил Лейсман. — Вовремя?
— В самый раз, — ответил Анкутдинов. — Новаченко где?
— Пусть проспится, идиот, — коротко бросил Аркадий Иосифович.
— Прошу в кабинет, господа, — произнес Анкутдинов по-английски. — Я понимаю, час поздний, но я задержу вас ненадолго.
— Тимур Ильич, это господин Эндрю Ставицки, младший компаньон господина Блэкмора, — отрекомендовал высокого мужчину в темном пиджаке Лейсман. — Он хорошо говорит по-русски и может выполнять функции переводчика.
— Можно сказать, что я почти ваш земляк, — с едва заметным акцентом произнес тот. — Я поляк и в США живу лишь десять лет. Мое настоящее имя Анджей Ставицкий.
— Вы превосходно говорите по-русски, — сказал Анкутдинов, — даже для поляка.
— О да! — поддержал его Лейсман. — Мы с Анджеем уже сдружились, благо я тоже родился в Польше, если вы помните, Тимур Ильич.
— Ну, ты у нас вообще космополит, Аркадий Иосифович, — довольно фамильярно произнес Тимофеев, хлопнув его по плечу. Тот поморщился, косо глянул на зама по безопасности, но ничего не сказал.
— Хорошо, не будем тратить время на беспредметные разговоры, — сказал Анкутдинов по-английски, так как мистер Дональд Блэкмор уже в беспокойстве озирался вокруг из-за того, что не понимает ни слова из разговора своих торговых партнеров. — Сделка очень крупная, мистер Блэкмор, — продолжал Анкутдинов, — ибо речь идет о серьезнейшем научном эксперименте. Думаю, кое-какие основные детали господин Лейсман вам сообщил.
— О, да, — ответил американец, — мистер Лейсман действительно говорил об удивительном проекте. Проект «Five-flyes» … как это звучит по-русски, Энди? — обратился он к Ставицкому. — Красивое такое слово… «Светлячки», — с жутким акцентом повторил Блэкмор. — Мистер Лейсман говорил, что вами проведена огромная работа. Зачем же вы хотите продать ее результаты мне?
— В условиях российского рынка мы не найдем широкого применения идеям этого проекта; кроме того, сбыт продукции, воспроизведенной по расчетам математической модели проекта, будет затруднен вследствие высокой себестоимости полученного препарата.
— Какова его цена?
— Приблизительно около трехсот, даже четырехсот долларов за грамм. Мы имели опыт продаж на местном рынке — около ста шестидесяти долларов за грамм, но это были пробные промежуточные образцы на пути к окончательной формуле.
— А сколько у вас стоит кокаин? — спросил американец.
— Примерно столько же.
— Да нет, — ответил Лейсман, — даже меньше пробных образцов. Так что в России ближайшие десять лет наладить рынок сбыта будет очень сложно.