— Изображенный здесь человек отличается дурным нравом, злобен, вспыльчив, лжив и коварен. Он не знает меры в творимом им зле и вполне может убить и предать.
— Ты не ошибаешься?
— Ничуть, — ответил советник. — Я только толкую характер, запечатленный на его лице.
Султан пребывал в недоумении.
Либо ошибается его визирь, а это невозможно, так как он был одним из самых почитаемых мудрецов Востока, либо народная молва приписывает Моисею незаслуженную славу, что тоже абсолютно исключено, потому что Моисей есть Моисей.
Султан немного разбирался в логике и после долгих ночей, проведенных в бессонных размышлениях, пришел к выводу о том, что не могут существовать два взаимоисключающих утверждения.
И тогда он обратился прямо к Моисею в надежде, что тот разрешит возникшую загадку.
— О султан! — ответил Моисей. — Твой визирь совершенно прав. Я действительно ощущал себя человеком, характер которого таит в себе все возможные пороки. Но я не давал им возможности проявляться и с Божьей помощью избавился от них навсегда.
Таким образом, физиогномика — это еще не стопроцентная информация о человеке.
Но Колян Расплетов — не Моисей.
Вряд ли он и любительница финских ножей Ольга на досуге занимались чтением душеспасительной литературы.
— И что же вам угодно?
— Поговорить, — просто ответил Колян и вмял окурок каблуком в кучу песка.
— Вы ко мне пришли сами или Ольга прислала? — поинтересовалась я, когда мы поднимались по лестнице.
— Ольга? — искренне удивился Колян. — Да ее менты ищут повсюду, с ног сбились. И до меня уже докалывались.
— По телефону, как я понимаю? — спросила я, отпирая дверь.
— Ну да, а откуда вы знаете?.. Впрочем, частный детектив должен быть в курсе событий, — сделал он мне неловкий комплимент.
— Вот я и в курсе. А вы, кстати, еще не в розыске?
Мы вошли в квартиру, и я сразу направилась в кухню, чтобы взбодрить себя чашечкой кофе.
— Еще нет, — осторожно ответил Колян, — но в нашей стране всякое возможно. Прицепятся к человеку и пока из него все жилы не вытянут, не отстанут.
Он прошел за мной на кухню и присел на край табуретки, поджав под нее ноги в дырявых носках.
Я молчала, колдуя над кофейником.
Колян долго пыхтел, кряхтел и наконец, не выдержав затянувшегося молчания, произнес:
— У вас с Ольгой напряг был… Так вот, она уже слиняла и велела мне собирать шмотки.
— И что же вы медлите? — спросила я, разливая по чашкам ароматный напиток.
— Боязно, — признался Колян, принимая из моих рук чашку с блюдцем.
— Осторожно, вы кофе расплескали. У вас руки все время дрожат или только по утрам?
— У меня? — удивился Колян и вытянул вперед ладони.