– А что ты, собственно, им сказал? – поинтересовался Крячко. – И куда ты теперь нас зовешь – в ловушку?
– Вы мне дали честное слово, и я вам даю честное слово, – сказал Переверзев. – Никакой ловушки. У нас есть фургон, в котором мы, собственно, и кочуем. В гостиницах регистрироваться не надо, а от удобств мы давно отвыкли. Я позвонил ребятам и велел им срочно уезжать из Москвы.
– Куда?
– Куда, мы не договаривались, – сказал Переверзев. – Я опасался, что нас могут подслушать. Просто из Москвы.
– Куда же ты нас сейчас зовешь? – удивился Крячко.
– Я покажу вам место, где осел сейчас Мертвый, – многозначительно сказал моряк. – А дальше сами решайте, как поступать.
Гуров и Крячко переглянулись.
– А вам не кажется, что втроем в это осиное гнездо идти неразумно? – спросил Гуров. – Сделка сделкой, но вновь открывшиеся обстоятельства...
– Да что обстоятельства! – махнул рукой Переверзев. – Пока вы соберете свои войска, пока сгоните их в тот район, Мертвый улизнет. Боюсь, что он уже отчалил.
– Ну что? Пожалуй, я готов рискнуть, – сказал Гуров Крячко. – Дать команду мы можем и позже, тем более еще неизвестно, найдем ли мы что-нибудь.
– Мы столько уже потеряли, – заявил Стас, – что теперь-то уж наверняка найдем. Поехали!
Серая «Волга» весело бежала по шоссе среди зеленых холмов вслед за солнцем, которое медленно, но неумолимо двигалось к западу. Дул сильный ветер. С берез вдоль дороги сыпались редкие желтые листья.
На заднем сиденье «Волги», мрачный и нахохлившийся, сидел Гузеев. Незрячими глазами он смотрел на дорогу, на проносящиеся мимо тяжелые грузовики и думал о чем-то – видимо, очень неприятном. Его спутники сидели впереди – худой и бесстрастный как индейский вождь Борис и верный Иваныч, заметное похудевший, со свежим шрамом на левой щеке. Ни тот ни другой тоже не разговаривали. Для Бориса это вообще было самое комфортное состояние, а Иванычу приходилось молчать поневоле. Проблемы шефа росли как снежный ком, но даже слабый намек на это мгновенно выводил его из себя. А обстоятельства были таковы, что любое слово могло сойти за намек.
Какое будущее их ожидает, ни Борис, ни Иваныч в деталях не знали, но, привыкшие к полупоходной, полувоенной службе, не слишком переживали по этому поводу. И у того и у другого в голове горел, конечно, некий маячок, указывающий на уютную гавань в конце жизненного пути, но пока они не обращали на него внимания – слишком он был еще далеко. Примиряло их с жизнью и то обстоятельство, что все свои накопления они изначально держали на зарубежных счетах, а значит, могли не опасаться жизненных бурь по эту сторону границы.