– Надо просто пойти и посмотреть, – сказал Крячко. – Да захватить с собой какой-нибудь мешок. И пару веревок. Наверняка в багажнике что-нибудь есть.
– С мешком торопиться не будем, – покачал головой Гуров. – А посмотреть придется. Только тихо.
Они выбрались из машины и, не закрыв дверок, крадучись пошли вдоль бетонной стены. Метров через десять они увидели, что в заборе имеется пролом, в который сворачивает вполне накатанная колея. Они осторожно проникли за забор и почти сразу же наткнулись на остывающую там «Субару».
Машина была пуста. Вокруг тоже было на первый взгляд пусто. На обширном дворе тут и там высились какие-то явно нежилые строения, повсюду торчали буйные заросли кустов, валялись бочки и доски. Ни единого огонька. Гуров повертел головой, пытаясь в темноте угадать хоть какой-нибудь признак человеческого присутствия. Ему показалось, что за ближайшим одноэтажным строением раздаются какие-то странные звуки. Сделав знак Крячко оставаться на месте, Гуров прокрался к дому.
И в этот момент он услышал за своей спиной вскрик. Он резко обернулся. Там, где только что стоял Крячко, копошились какие-то тени. Выхватывая на ходу пистолет, Гуров помчался обратно.
Что-то резко и больно хлестнуло его по ногам. Он потерял равновесие и полетел на землю. И прежде чем он успел встать, на голову ему как будто обрушилась сама небесная твердь, огромная и твердая. Гуров потерял сознание.
Зыбкий грязноватый свет упал на лицо Гурова. Он застонал и приоткрыл глаза. Ему было тесно и жестко. Голова была наполнена болью и казалась огромной, как глобус. Все вокруг равномерно покачивалось и скрипело. Гурова отчаянно замутило. Он дернулся и ударился затылком о металлическую переборку. Это был корабль. И он действительно покачивался на волнах. Машины работали – сквозь переборки доносился их сдержанный гул.
«Вот это и называется – приплыли! – стискивая зубы от досады, подумал Гуров. – В любом смысле этого слова. Тот, кто ищет приключений, тот в конце концов их находит. Старая истина. Из тех, которые забываешь в самый неподходящий момент».
Он попытался сесть, и это ему удалось. Конура, в которой его заперли, была совсем маленькой – три на два без всякого намека на мебель. Единственный иллюминатор, когда-то давно наспех замазанный масляной краской, едва пропускал свет и не порождал никаких иллюзий насчет бегства – в него вряд ли можно было просунуть даже обычную голову, а не тот огромный, наполненный болью шар, который торчал сейчас на плечах Гурова.
Оставалась дверь – практически наглухо задраенный люк, в чем Гуров очень быстро убедился. В крошечную щелочку, которую он нашел на иллюминаторе, ничего не было видно, кроме морской глади. Где находится судно и куда направляется, догадаться было невозможно, но Гуров и так знал – куда.