Василий слушал с загоревшимися глазами, на особо захватывающих моментах повествования вскакивал и восклицал что-то вроде «Ну ты даешь!», «Ух ты!» или «Во, бля!».
Как ребенок, честное слово.
Когда я закончила, он задумчиво покачал головой:
— Я про это целый цикл песен напишу. А альбом тогда, как запишемся, тебе посвятю… посвящу… Ну, ты поняла, в общем.
— А ты-то где пропадал? — спросила я. — Расскажи, мне тоже ведь интересно.
— Ну, — начал он, — со мной все гораздо прозаичнее было…
Я снова закурила и приготовилась слушать.
Василий вздохнул и начал свое повествование: оказывается, когда его избили бандиты, сознания он не терял, а просто притворился. Во время моей потасовки с Оглоедом он сумел освободить свои руки от тряпок, которыми его связали. Дальше — проще; Василий, пользуясь всеобщим замешательством, перебежал в соседний зал, где я разбила стекло. Ну и свалил.
— Кстати, — оторвался он от основной сюжетной линии своего рассказа, — я сумочку твою прихватил, только выбросить ее пришлось, сейчас расскажу почему. А деньги, документы и эти… кости твои гадальные вот, — он положил мои вещи на стол, — принес!
Здорово! Пришлось наградить Василия еще одним поцелуем. Куда денешься — герой!
— Ну а потом, — продолжал порозовевший Вася, — я, значит, думаю, наверное, милицию вызывать надо. Я и пошел в ближайшее отделение. Только в кабак заглянул по дороге — выпить надо было, успокоиться, я же переволновался! Да и для дезинфекции — у меня ведь губы разбитые.
Он налил себе водички из-под крана, прополоскал горло и продолжал:
— Употребил грамм… ну триста… не больше. И что-то меня развезло. От волнения, вероятно, — Вася озабоченно помотал головой, — в милицию, конечно, пошел — тебя же надо было выручать! Только сумочку твою выбросил, а документы в трусы засунул. Ну, чтобы чего не подумали. Во избежание, значит…
«А вот это Вася правильно сделал, — подумала я, — а то ночью чувак вроде него с женской сумочкой довольно подозрительно смотрится».
— Прихожу в милицию, — уже начиная волноваться, продолжал он, — а менты смеются, иди проспись, говорят, а то в трезвяк сдадим. У меня нервишки, признаться, сдали тогда, я и наорал на них. Пришел там какой-то главный, я ему: «Давай мне наряд и две машины с пулеметами, козел старый!» Он так посмотрел на меня и рукой махнул. Меня сразу в подвал — и держали до вечера. Я как пришел, мне сразу же сказали, что ты тоже от Петровича сбежала. Звонил тебе, звонил…
Да, вот что значит здоровый сон! Даже от телефонного звонка не проснулась. Обычно такое со мной редко бывает.