— Он что же, спортом неудачно позанимался? — сама не зная, что говорю, брякнула я.
— А вы кто ему будете?
— Жена, — соврала я.
— Тогда спешу заметить, что нервы у вас, сударыня, железные. Заявляйте в милицию о пропаже. На опознании выясните, он это или не он. Я вам больше помочь не смогу.
— А не могла бы я сама утром приехать посмотреть?
— У нас тут не проходной двор, — холодно возразил мой невидимый собеседник и положил трубку.
— Потрясабельно, — прошептала я, продолжая некоторое время слушать короткие гудки.
Потом медленно положила трубку на рычаг. И хотя Николай Андреевич совершенно не пробудил во мне теплых чувств, если выражаться очень мягко, все же его смерть повергла меня в шоковое состояние, несмотря на глупую браваду, которой я неосознанно пыталась защитить себя при разговоре с санитаром.
Итак, чья-то ранняя смерть тоже налицо. Сегодня все предсказания сбываются. Эх, Николай Андреевич, узнать бы мне вашу тайну раньше, и вы, возможно, были бы сейчас живы. Надо было трясти вас как грушу. Вам-то теперь, конечно, все равно, а каково вашей жене!
Бедная Вера Ивановна! Была семья, и вдруг — ни мужа, ни дочери.
Тьфу-тьфу-тьфу, типун мне на язык. Дочь есть и будет. Я, Таня Иванова, перспективный детектив, позабочусь об этом лично.
А сейчас надо успокоиться и хоть немного поспать. Хотя бы пару часиков. У меня впереди очень трудный день.
Вере Ивановне я, конечно, ничего говорить не буду, пока лично не удостоверюсь, что мужчина со сломанной шеей и есть Николай Андреевич.
Терпения Веры Ивановны хватило до семи утра. Уставшая, разбитая, невыспавшаяся, я кое-как доплелась до телефона, сняла трубку.
— Слушаю.
— Здравствуйте, Таня! Простите, что так рано.
— Да ладно, ничего страшного, — почти ласково ответила я, хотя в моей уставшей душе боролись два желания: заплакать или затопать ногами от досады.
— Танечка, ну что, узнали что-нибудь про Колю?
— Я обзвонила все больницы, Вера Ивановна. Кое-какие сведения получила, но сначала надо кое-что уточнить. Поэтому пока ничего конкретного сказать не могу. Мне очень жаль.
— Что же мне делать-то, Таня? Я с ума схожу, — рыдала в трубку женщина.
— Вам сегодня на работу, Вера Ивановна?
— Нет, я — завтра по графику.
— Тогда только набраться терпения и ждать. А часикам к десяти я привезу вам кассету и, возможно, достоверную информацию о Николае Андреевиче. Хорошо?
— Ладно. Извините еще раз.
— Ничего, я вас понимаю. Пока.
Повесив трубку, я подошла к зеркалу, кинула взгляд на себя и, презрительно сложив губы в трубочку, сказала «Ф-фу», что в данной ситуации могло означать лишь одно: «А ты сегодня плохо выглядишь, Таня. Необходимо принять соответствующие меры».