— Дык я и говорю: за сорок лет — третий. Я ж тут, почитай, всю жизнь работаю. Охотников-то санитарами в морг не больно сыщешь. Тут выдержка нужна, характер. Ну и привычка, конечно. А как же без этого? Без этого никуда.
Дед снова причастился «Анапой».
Мне бы, конечно, побыстрее вытрясти из болтливого старикашки всю полезную для меня информацию. Но я понимала, что торопить его нельзя, чтоб он не сменил вдруг милость на гнев да не потребовал снова студенческий билет. Деду нужна была благодарная аудитория, и в данный момент этой аудиторией и была я. Поэтому я молча слушала, лишь понимающе кивая головой.
— Так вот чо я говорю-то. Еще двое таких вот со сломанной шеей да с прибором во рту было лет семнадцать, похоже, тому назад. Ну, в начале восьмидесятых — это точно. И подряд прям. Вослед друг за дружкой. И вот чо интересно-то — оба с одного района, с Трубного. Только те двое молодые были. Парнишки лет по двадцать.
Ну, милиция тогда убийцу серийного искать стала. Но не нашли никого, такие измывательства больше не повторялись. А нонче, вишь, опять начал дураковать старый знакомый.
В коридорах захлопали двери, стали раздаваться шаги, голоса.
Дед, профессиональным жестом слив остатки благоухающей жидкости в свой безразмерный желудок, поднял вверх указательный палец.
— Во, кажись, Михалыч пришел. Это — наш потрошитель, — пояснил мне дед, направившись к двери, чтобы встретить уважаемого Михалыча.
В мои планы встреча с Михалычем не входила. Поэтому со словами:
— Ой, дедуль, я ж вспомнила, где студенческий свой оставила, — я ломанулась к двери. — В другой раз приду позанимаюсь.
— Это, дочка, твоя воля. А то б оставалась. Поглядела. Ведь и взаправду не каждый день таких привозят.
Но я уже выскользнула в дверь и стала спускаться по лестнице, очень тщательно выполняя наказ двенадцатигранничков сдерживать свое настроение.
Все еще завтракающий студент удивленно взглянул на меня:
— А ты чей-то так быстро? Там Михалыч пришел. Наоборот бы, оставалась. Тут сейчас целая толпа зрителей придет.
Я махнула рукой:
— Вспомнила, где свой студенческий оставила. Пойду заберу, пока не подобрали. Попозже приду. Пока, — сделала ему ручкой и вышла на улицу.
Если вы, дорогой читатель, считаете, что чистый уличный воздух ничем не пахнет, то вы глубоко ошибаетесь. Он имеет совершенно неповторимый, необыкновенный запах. Как говорят, вкус воды познаешь с похмелья. Так и здесь. Такое ощущение, словно иголочки мелкие в легких покалывают.
Я остановилась у порога, глубоко вдохнула несколько раз, блаженно прикрыв при этом глаза и выдыхая со стоном, похожим на рычание.