— Слышал.
— Тогда задавай нормальный, абстрагированный вопрос. А не «за кого мне выйти замуж».
Он подумал. А я смотрела на «кости», которые выдали интересную комбинацию. Говорить ему я этого не хотела. Потом.
«32+12+13» — «Замужней женщине: знаки говорят о неудовлетворенности семейной жизнью и желании удовольствий на стороне».
Вот такой ответ выдали ему «кости». На немой вопрос.
Так ничего и не надумав, Виталий отмахнулся от «костей».
— Не люблю я эти гадания, — проворчал он. — Вообще как-то сейчас это неправильно.
— Ладно, тогда рассказывай, что у вас там была за история.
Он задумался. Потом сказал:
— Только обещай меня не судить строго, ладно?
— Это смотря в чем ты собираешься мне признаться. Если в убийстве — тогда уж прости.
— Нет, что ты. Я не убивал. Можешь мне поверить.
— Почему?
— Потому что, хотя моя жена и была самой непонятной особой на свете, временами вызывающей просто ненависть, я ее очень любил.
И он так на меня посмотрел, что я ему поверила.
* * *
— Она стояла на мосту, когда я ее увидел. Стояла и смотрела. Знаешь, Тань, мне тогда показалось, что она хочет броситься вниз. Я подошел к ней и дотронулся до плеча. Осторожно, чтобы не напугать. Она обернулась. Мир сразу перевернулся. Я никогда не видел таких красавиц. «Что?» — спросила она. Я пожал плечами и пробормотал: «Да ничего. Просто не нужно вам этого делать». Она сначала с удивлением смотрела на меня, потом расхохоталась. Все это было так дико, что я чертыхнулся и пошел прочь. «Подождите!» — крикнула она. И я остановился. Потому что решил все сделать ради нее. Жить ради нее. Слушать ее всегда. Только чтобы она вечно была со мной рядом… Ты мне веришь?
Я не только верила. Я завидовала. Надо же — пробудить в человеке такую неземную любовь!
Потом у них все было довольно обычно. Только ему порой казалось, что у нее есть какая-то тайна. Причем отнюдь не «цвета апельсина». Порочная тайна. Она очень часто закипала, словно чайник. Кидалась на него. И заставляла хранить их брак в секрете. «Так надо», — говорила она, когда он спрашивал, почему.
В последнее время ее нервозность достигла апогея. Она то смеялась, то плакала, то подолгу смотрела в одну точку. Однажды вдруг ни с того ни с сего заявила, что скоро ее убьют.
— А ты знал, чем она занимается? — тихо спросила я.
— Нет, — опустил он глаза. — Про ребенка — да. Ребенок был мой. Вот догадываться я начал как раз тогда, когда стало ясно, что он появится. В этом и была проблема. Кажется, кто-то узнал, что она нарушила условия договора. Менеджер, по-моему. Один раз эта женщина видела нас вместе. Тогда-то мы и решили, что пора сдергивать. Она еще мне сказала, что Янкин тебя нанял как киллера. А потом уже Стас объяснил, что ты просто детектив. В общем, знаешь, вся эта дурацкая сцена с ее «трупом»… Господи, она же сама себе смерть напророчила!