Он пошарил рукой под прилавком. Пневмопривод с натугой загудел, и на стене разошлись в стороны, открыв проход, две гигантские пластиковые женские груди. Спасибо, что не ноги.
Я вошел в арку, спустился на десяток ступеней, свернул. Здесь.
Все три икса уже ждали меня в трех глубоких креслах. Никакими иксами они, понятно, не были. Им-то паролей не требовалось. Их физиономии, в отличие от моей, в России знала каждая собака.
— Привет честной компании, — поздоровался я, садясь. — Давно хотел спросить: та кукла, Алиция, что, действительно существует?
— Возможно, да, — с задумчивостью ответил Гуру. Глядя поверх меня, он сплетал свою бороду в косичку. Затем расплетал. Опять сплетал. Борода у него была наподобие четок. — Возможно, нет.
— Вроде есть такая, — сказал плюгавый Штепсель и деловито шмыгнул носом. — Мы с моими питерскими здесь на Новый год похожих девок брали. Ну резиновых. Две штуки, по двести пятьдесят баксов. Петросяну чтоб подарить, типа прикол. На, мол, вместо жены. А Ваганыч че-то распсиховался, бочку на нас покатил. Ладно, говорим, не хочешь — не надо. Тады, девчонки, свободны. Надули обеих гелием и отпустили. Жаль, полный улет обломился. Одна-то нормально пошла, а вторая, дрянь, за главную башню страны зацепилась. Каким местом, догадайтесь сами.
— За башню? — Гуру приподнял брови домиком. — Спасскую? Концептуально.
— Останкинскую, — уточнил Штепсель. — За антенну. Вернее, сразу за две, и обе погнула. Да я вам че, не рассказывал? Ну вы помните, наверняка, два дня потом трансляция по Москве никакая не шла. Болтали, типа опять пожар, а это был не пожар, гы-гы…
— Иван Николаевич! — скорбным голосом обратился ко мне третий икс, самый высокий и кудрявый. Его белый пиджак был наиболее блестящ и переливался. — Скажите, Кремль не будет против, если я вон того микроцефала чем-нибудь тяжелым тресну? У меня тогда пять концертов слетело с эфира. И у жены бывшей столько же!
Кудрявчик по прозвищу Павлин держал на себе три четверти нашей гламурной попсы. Штепсель верховодил чуть ли не всем грязным рокопопсом страны. Гуру считался величайшим монстром арт-рока. Втроем они перекрывали процентов девяносто пять нынешнего музыкального рынка. Оставшимися пятью — балалаечниками, бардами и бетховенами — я мог пренебречь. Погоды они не делали.
— Кремль против не будет, — ответил я откровенно. С этими ребятами не стоило церемониться, иначе на шею сядут. — Кремлю вообще наплевать, можете хоть бошки друг другу пооткусывать и в унитазы спустить. Но только через полгода. После выборов.
— Выборы? — Гуру пожал вялыми плечами. Его темно-рыжая кожаная жилетка вздыбилась и опала. — Скука. Очевидность. Прескрипшн.