Дэрен занял место за столом и открыл «дипломат».
Первая произнесенная им фраза – «Прошу вас терпеливо выслушать меня, это вовсе не простое завещание» – вызвала на лице Мег непрошеную улыбку. Дэн так часто обсуждал свое завещание, с таким смаком, что оно перестало восприниматься как символ смерти, оно стало постоянной семейной шуткой. Он проводил за столом долгие часы, согнувшись над длинным списком пожертвований и сопутствующих комментариев; когда ему попадалась особенно удачная фраза или оскорбление, он зачитывал это место вслух снова и снова и любому, кто изъявлял желание послушать.
Дэн восхищался некоторыми своими удачными остротами. Несколько раз во время чтения Дэрена прерывали сдерживаемые взрывы хохота. А вот оскорбления Дэн приберег для своих старинных приятелей, и здесь уже было больше слез, чем радости. Дэн наградил всех слуг, даже тех, которые работали у него короткое время; суммы, завещанные повару, садовнику и экономке, были настолько щедрыми, что Фрэнсис вышла из роли миссис Дэнверс и разрыдалась. Потом огласили бесконечный список сувениров и памятных безделиц, завещанных людям, о которых Мег никогда не слышала, включая мальчика по имени Джо Пентовски, унаследовавшего велосипед Дэна при условии, что он будет иногда позволять покататься своему младшему брату.
Главное имение отошло к любимой жене Дэна Мэри Минот, но только пока она жива. После ее смерти оно должно перейти к единственному потомку Дэна…
Мег с трудом перевела дыхание. Дэн подробно болтал о небольших пожертвованиях, но никогда не говорил, что он оставит внучке. Ему не надо было обсуждать это, она полностью доверяла ему, да он и при жизни дал ей так много, достаточно, чтобы прожить в комфорте до конца своих дней. Если б она думала о своем состоянии, а она старалась никогда этого не делать, она бы знала, что наступит день, когда она станет весьма состоятельной женщиной. Но это… это произвольное, несправедливое, эгоистичное решение. По собственному желанию бабушка не могла передать имение кому-нибудь другому, и Джордж ничего не получил от человека, которому служил так преданно.
Бабушка не удивилась, как и Генриетта, которая царственно разлеглась у нее на коленях. На их лицах было почти одинаковое выражение самодовольного одобрения. Мег посмотрела на дядю. Если услышанное огорчило или шокировало его, он не подал виду.
Дэрен обвел собравшихся строгим взглядом и переждал, пока стихнет ропот. Потом он продолжил: «… за единственным исключением – магазина под названием «Даниэль Минот. Украшения» по адресу Мейн-стрит, 13 со всем его содержимым…» Мег закусила губу от нарастающего нетерпения, пока Дэрен читал одну юридическую формулировку за другой. И так ясно: тому, кто наследует магазин, достанется и туалет, и занавески на витрине… Неужели он не сказал про пыль под ковром? Это уже переросло еще в одну шутку Дэна. Мег будто видела усмехающееся лицо деда, когда он включал фразы посложнее, чтобы подольше оттянуть главное. Магазин был его детищем, его любовью, его хобби, а также осязаемым памятником его мастерству. Кто же?