– Работать, работать и работать! – гнусаво бурчала она, потешая соседей. – Не хочешь помочь, да? И ладно. Вот погоди, будешь висеть над пропастью, попросишь у меня подать руку, а я тебе – фиг! Рушься на острые скалы, если такой. То-то я посмеюсь!..
Поневоле Вадим тоже ухмылялся краями рта, однако отмалчивался. При надлежащей строгости эта мартышка вполне могла бы схлопотать по голым ягодичкам – за неуместное озорство. Однако на такую кралю у жрецов вряд ли поднялась бы рука. К тому же прежний фанатизм давно пошёл на убыль, и теперь секта больше напоминала подготовительную базу для молодняка, нацелившегося прорваться в крутари. За дисциплиной следили, и на том спасибо.
А неугомонная кроха уже напевала, тихонько и жалостливо: «От умру я, умру-у, та заховають мэня-я…» И так далее, и тому подобное – её репертуара, похоже, хватило бы на полную тренировку. Удивительно, но никто против этого не возражал, даже жрецы. Что девочка умела, так это нравиться: обаяния – вагон!
Затем всё-таки врубили музыку, но лучше бы этого не делали. То ли жрецы пошли на поводу у невзыскательной публики, то ли у самих подросла смена, но в такие моменты Вадим вспоминал о своём возрасте. В нынешних сонгах от мелодий остался лишь ритм, и тот частенько сменялся сплошным ором, совершенно немузыкальным, зато ошеломительно громким. Ладно, не будем о вкусах, недоумевал Вадим, но что у нынешнего молодняка со слухом-то делается: глохнут помаленьку? Эх, старость, старость – вот и я в ворчуны записываюсь…
Хватанув «мышечной радости» под завязку, до потемнения в глазах и дрожи в коленках, Вадим на остатке сил попинал мешок в углу зала – не столько подкрепляя навыки, сколько проверяя. (Как и ожидалось, навыки оказались в порядке, подключаясь к мускулам по первому же запросу.) Дождавшись, когда из проёма возникнет посвежевший и воспрянувший Арон, втиснулся туда сам. Лаз вёл в крохотную душевую, и согласно здешнему распорядку Вадим мог позволить себе шесть минут блаженства. Однако на первой же по бетонному полу коридорчика зашлёпали лёгкие шаги и в проёме, будто в раме, возникла Юля – совершенно нагая. Впрочем, как и он.
– Ох, прости! – выдохнула девушка, однако не отступая и не отводя глаз. – Наверно, у вас не принято?
Вадим тоже смотрел на неё во все глаза, и непохоже, чтобы Юлю это смущало, – а ведь она из новеньких! Малышка в самом деле походила на подростка, и всё в ней, от пальчиков до ключиц, выглядело умилительно детским. Но губы и грудь уже вполне созрели для поцелуев. К счастью, наружный индикатор Вадима, обескровленный тяжёлой тренировкой, никак не прореагировал на соблазнительное видение.