– Это ошибка, – поспешил он успокоить Гаспара. – Я старый знакомый Корнелия… а к «Гринпису» не имею никакого отношения.
Он не представлял, чем зеленые могли насолить еще и Гаспару, но решил с ними больше не связываться. Себе дороже.
– При чем здесь «Гринпис»? – удивился Гаспар.
– Понятия не имею. Это же вы сказали про «зеленых приятелей».
Гаспар снова приоткрыл дверь.
– Старый знакомый, говоришь? Молод ты для старого знакомого. Из Города что ли?
– Да. Мы работали вместе, – сказал Наткет. – На киностудии.
– Уф-ф, – Гаспар шумно выдохнул и вышел на улицу. – А я уж было подумал… Прошу прощения, но сам понимаешь – времена сейчас тяжелые. Осторожность – прежде всего.
– Да, понимаю, – вздохнул Наткет. Он протянул Гаспару письмо. – Вот… Немного помялось…
Гаспар забрал конверт и разгладил на коленке.
– Я заметил, – сказал он. – Почтальон из тебя совсем никудышный…
– Так я и не почтальон!
– Угу, – согласился Гаспар. Он оглядел его сверху вниз, так старательно, точно что-то искал. Наткету стало неловко от столь пристального внимания. И кроме того показалось, что он уже не раз встречался с этим Густавом Гаспаром, хотя и не мог вспомнить, где и когда. Словно часть воспоминаний спрятали в черной коробке. Взгляд Гаспара уткнулся в его кроссовки.
– О!.. Погоди, а я про тебя слышал! Корнелий писал, ты его ученик, так?
– Ученик?! – изумился Наткет.
Какой еще ученик? Они работали вместе, это да, но чтобы Корнелий его чему-то учил… Разве что пунктуальности и тому, что можно заставить работать самую невероятную штуку. В обоих случаях он не добился результатов.
– Точно, точно, – сказал Гаспар. – Он прям так и писал: «работаю с талантливым молодым человеком. Перспективный». Ты и есть тот перспективный молодой человек?
– Ну, наверное, – Наткет пожал плечами. Вот и дождался похвалы… Стало тоскливо.
– И как дела у моего приятеля? – спросил Гаспар, теребя конверт. Ему не терпелось открыть письмо, но сделать это в присутствии Наткета он не решался.
Наткет вдруг сообразил, что на самом деле оттягивает разговор. Но в конце концов ему придется сказать печальную весть, так сколько можно себя изводить?
– К сожалению… – Он замялся, но, собравшись с силами, выпалил. – Он умер.
Гаспар дернулся, как от пощечины. Очки на носу подпрыгнули.
– Как?
– Не знаю… Не могу сказать точно. Сначала думали, что отказало сердце, а потом в крови нашли яд тропической змеи…
– Проклятье, – прошептал Гаспар. И как-то разом, незаметно, он осунулся и помрачнел. Чтобы стоять твердо, астроному пришлось опереться о стену. – А он был на восемь лет младше меня. Когда?