– Вы только посмотрите на него, – заводилась старуха. – Хоть бы бровью повел! Так нет – стоит, будто так и надо!
По улице спешила давешняя дамочка. Лицо пылало праведным гневом – она еще не отчаялась попасть в суд. Кто будет потерпевшим, кто подсудимым – особой роли не играло, свидетельских показаний хватило бы на всех.
Наткет медленно вытянул письмо; перехватил второй рукой, лишь только из щели выглянул краешек конверта. Готово!
На бумагу налипли крошки ржавчины. Наткет стер их ладонью, размазав тонкими штрихами. Сжав конверт двумя руками, он снова перечитал адрес: «42-ZZ1, округ Констанца, Спектр. Старый маяк, Густаву Гаспару». Округ Констанца, Спектр, его родной город…
– Вы говорили, на письме нет марки! – Возмущению старушки не было предела. Теперь она окончательно уверилась, что перед ней почтовый вор.
– Это неправильная марка, – сказал Наткет, но искушать судьбу не стал и торопливо зашагал по улице. За спиной старушка принялась пересказывать подоспевшей дамочке выходку Наткета. Последнее, что он услышал, было слово «Вавилон».
Корнелий писал в Спектр! Все годы их знакомства Наткет и не догадывался, что старик знает о существовании этого города. Корнелий был затворником; представить его вне стен дома не получалось. Наткет же никогда ему не рассказывал, откуда родом, стесняясь провинциальности.
С другой стороны, почему у Корнелия не могло оказаться знакомых в Спектре? Земля меньше, чем кажется на первый взгляд. Наткет слышал, что все люди, оказывается, знакомы друг с другом через цепочку из шести человек. Это звучало куда как неправдоподобнее, а меж тем, сколько Наткет ни проверял, хватало и более коротких рядов, чтобы выйти на какую-нибудь знаменитость.
Старый маяк. Наткет припомнил пузатую башенку из крошащегося кирпича, осыпающуюся штукатурку, фривольные надписи и рисунки на стенах, горы мусора на полу… Раньше там никто не жил. Изредка ночевали хиппи-автостопщики, да и те не задерживались надолго. Башню не сносили только потому, что у города на это не было денег. В детстве они часто там играли, несмотря на запреты родителей и заколоченные двери. А скорее именно из-за них – для игр хватало и других интересных мест.
В голове не укладывалось, что сейчас маяк обитаем. Бедняга почтальон! Наткет представил, как тощий старик, скрипя коленями, крутит педали велосипеда, взбираясь в гору по разбитой грунтовке. И все ради того, чтобы к завтраку на столе таинственного Густава Гаспара лежала утренняя газета. Хотя почему старик? Как-никак прошло двенадцать лет. Тот почтальон наверняка ушел на пенсию, а письма и газеты развозит какой-нибудь прыщавый юнец на мотороллере.