— Пойдем? — шепнул Виталик, кивнув на стоящую в углу тахту.
— Пойдем, — так же тихо шепнула я.
Быстренько закруглившись с трапезой, мы разделись и забрались под одеяло. Я помнила, что Вахтанг разбудит в семь утра: Виталик сказал, что он может быть безупречным будильником. Значит, до завтрашнего трудного дня есть еще несколько часов — целая вечность, — и можно провести их с максимальным удовольствием… Постанывая от наслаждения, я то и дело чувствовала под своими пальцами упругое, крепкое тело Виталика, запутывалась в его горячих, жадных руках и ногах… Короткая пауза — и мы снова начинали кувыркаться до полного изнеможения. Казалось, наше наслаждение друг другом будет продолжаться бесконечно. Виталий, похоже, окончательно почувствовал себя Казановой, и я подумала, что вряд ли когда-нибудь видела его столь страстным и неукротимым… Это был какой-то один сплошной поток ощущений, в котором все определяло властное желание мужчины во что бы то ни стало подчинить себе женщину, пригвоздить к себе при помощи сильнейшего орудия, способного возжигать яркое пламя наслаждения…
Невозможно сказать, сколько времени продолжалась наша спонтанная встреча. Время от времени мы подкреплялись вином, укладывались вроде бы спать — и тут же вновь, от одного неосторожного прикосновения все воспламенялось сначала. Такое ощущение, словно нам с Виталиком разрешили последний раз в жизни любить, и каждому страшно было потерять хотя бы одну минуту из дарованной ночи. Я поняла, что этот прощальный надрывный тон задавал именно он — мой фаталист. Никто из нас почти не сказал за все время ни единого слова, но все, что происходило сейчас в душе Виталика, я и так понимала, в прямом смысле — прочитывала кожей…
Ах, как же это было удивительно и сладко! Последнее, что помню я про эту ночь, — мой мысленный диалог с перламутровой рыбой, которая неподвижно застыла на дне ярко подсвеченного аквариума и, как мне показалось, с нескрываемым интересом смотрела в нашу сторону. Никогда, что ли, такого не видела? Вряд ли. Ты, дура бриллиантовая, всякого навидалась в номерах Вахтанга, нечего из себя невинность изображать… Сама, наверное, чуешь, что живешь последнюю ночь, завтра от заворота твоих рыбьих пузырей окочуришься, а вида все равно не подаешь… Правду говорил мой великий каратист… А я вот не выдержала, нарушила закон внутреннего равновесия. Нельзя иметь никаких личных отношений с клиентом, ведь я ж сама себе столько раз твердила — нельзя, нельзя, рано или поздно неизбежно наступает расплата. Уж лучше раньше…