— И все-таки… — возразила я. — С правоохранительными органами вы еще успеете побеседовать. Неужели не понимаете, что с моей помощью они смогут оказаться здесь очень быстро?
И снова последовал царственный кивок Перевалова, который хранил спокойствие и невозмутимость английского лорда. А камин за его спиной создавал почти полную идентичность с атмосферой загородного коттеджа где-нибудь в окрестностях Лондона.
— Вы что же, подозреваете в чем-то моего друга? — разлепил губы Перевалов, отхлебнув из чашки микроскопический глоток чая и тихо, без малейшего звука, поставив ее на место.
— Расскажите лучше, Михаил Степанович, что у вас за отношения были с племянником, — перевела я глаза на Сучкова.
— Отношений практически не было, — ответил тот куда-то в сторону.
— А почему, если не секрет?
— Потому что были некоторые обстоятельства, — упорно не хотел идти со мной на контакт вредный старикан.
— Какие? — не сдавалась я.
— Миша, я думаю, что если произошло убийство, то нужно рассказать, — неожиданно оживился Перевалов, слегка закачавшись в своем кресле.
Сучков яростно заскреб свою седую голову и завертел ею.
— Почему я должен что-то рассказывать? — недоумевающе и даже с возмущением спросил он.
— Потому что убийство — дело серьезное, — принимая чрезвычайно серьезный вид, заговорил Перевалов. — К тому же это весьма интересно, весьма! Убита молодая женщина… Что, как, почему? Вокруг нее масса чего вертелось, и теперь эта масса всплывет на поверхность и приобретет большое значение. И мы с тобой тоже попадаем в эту массу. И мы уже сразу — не те! Мы уже не старые, никому не нужные пенсионеры, а участники детективной истории, Миша! Неужели тебе неинтересно?
— Мне — нет, — со вздохом выразительно проскрипел Сучков, поглядывая на часы и как бы говоря Перевалову, что в столь позднее время нужно свернуть разговор со мной и поскорее выпроводить нежелательную гостью.
— Напрасно, Миша, ты отрываешься от жизни. Это то, что подкидывает нам судьба, а от нее нельзя уклониться, — принял Перевалов вид умудренного опытом, убеленного сединами философа и интенсивнее закачался в кресле.
— Пока я вижу, что мне нельзя уклониться от рассказа о том, о чем я говорить не хочу, — с шумным вздохом заметил Сучков, который, как я поняла, в отличие от Перевалова был приземленным реалистом. При этом сварливым и вздорным.
— Расскажи, Миша, — только и сказал Владимир Николаевич.
Я с любопытством слушала этот диалог, анализируя характеры людей, с которыми неожиданно познакомилась. Довольно интересные они, каждый по-своему, типы. Особенно Перевалов. Сучков попроще, пообычнее, постандартнее.