Окна занавешены какими-то тряпками, заменяющими шторы. Судя по низкому потолку и дощатым полам, комната находилась в частном доме.
Никого вокруг не было, но откуда-то до меня доносились приглушенные мужские голоса. Я припомнила все, что произошло, и поняла, что меня похитили. Остапчук снова обыграл меня, и от этой мысли у меня внутри появился колючий комок, неприятно царапающий душу.
Тряпка, которую мне сунули в лицо, по всей вероятности, была пропитана эфиром, поэтому я и потеряла сознание. Сейчас я даже приблизительно не представляла себе, где нахожусь, но ждать, пока кто-то заглянет в комнату, я не была намерена.
Сглотнув, я набрала воздуха в легкие и крикнула:
— Эй! Кто-нибудь!
В ту же секунду голоса в соседней комнате стихли, и в дверях появился улыбающийся Виталий Владимирович. Он вошел в комнату и, увидев, что я пришла в себя, развел руки в стороны:
— Рад, что вы очнулась, Танечка, — радостно произнес он. — А то я уж заждался. У меня ведь, знаете ли, других дел по горло, — он постучал указательным пальцем по своим наручным часам. — Как вы себя чувствуете?
— Отвратительно! — не стала скрывать своей досады я и тут же потребовала: — Развяжите меня!
Остапчук поцокал языком, качая головой.
— Нет, — произнес он. — Вы у нас девушка чрезвычайно активная. Еще драться начнете. У вас ведь и оружие при себе было. Так что уж не обессудьте, но придется нам разговаривать с вами именно таким образом.
Остапчук прошел в глубь комнаты и присел на краешек стола. Он некоторое время смотрел на меня, ничего не говоря. Я тоже молчала. Наконец мне надоело его ехидное ухмыляющееся лицо, и я отвернулась.
— Что ж вы такая любопытная, Танечка? — проговорил Виталий Владимирович. — Лезете повсюду…
Я не ответила на его вопрос. Единственное, что меня занимало в данный момент, так это ответ на вопрос «как бы поскорее выбраться отсюда?». Если я правильно поняла, Остапчук и его подручный обыскали меня, а это означало, что пистолетом я теперь воспользоваться не смогу. Я мысленно усмехнулась — о каком вообще пистолете может идти речь, если я связана по рукам и ногам? Хотя… Это я так фигурально выразилась, ноги мои не были привязаны. Тем не менее легче от этого не становилось.
— Тебе не отвертеться от убийства! — зло проговорила я, бросив на Остапчука негодующий взгляд.
Вместо ответа Виталий Владимирович громко расхохотался, чем привел меня в еще большее бешенство.
— Никто ничего не докажет. Ну, умер алкоголик, бомж… Кто вообще станет заниматься расследованием его смерти? Да эти пьянчуги травятся «левой» водкой каждый день. Таких, как Борисенко, сотни кругом. Так что на этот счет, Танечка, вы не правы. Вот так.