По левой стороне возвышалась естественная скальная стена, которая справа была вытесана из гранита самой горы. Даже тысячи лет спустя, метки, оставленные инструментом, которым тесали стену, всё ещё были видны.
Стена со стороны комнат была составлена из плотно подогнанных, огромных каменных блоков. Они складывали стену, противоположную высеченной из гранита, и обе возвышались футов на шестьдесят, а может быть и выше.
По-видимому, бесконечная трещина горы составляла часть границы поля сдерживания. Все комнаты в пределах зоны сдерживания были выстроены по самой крайней линии края Башни, которая, в свою очередь, была выстроена внутри самой скалы.
Никки на несколько шагов последовала вслед за другими в бесконечном, по внешнему виду, залу, глядя им вслед, пока они не дошли до первого перекрёстка.
— Сейчас не то время, чтобы быть небрежным или снисходительным, — крикнула она им вслед. — Чересчур много опасностей.
Поклонившись, Зедд принял её предупреждение.
— Мы вернёмся после того, как я посмотрю что там.
Кара метнула на Никки взгляд назад через плечо.
— Не волнуйся, я буду там, и я не в том настроении, чтобы быть снисходительной. По сути, я не буду пребывать в хорошем настрое, пока не увижу Лорда Рала, живого и в безопасности.
— У тебя хороший настрой? — сопроводил Зедд вопросом их спешное движение.
Кара сердито посмотрела на него.
— Обычно, я весёлая и милая. Хочешь намекнуть, что это не так?
Зедд капитулирующе поднял руки.
— Нет, конечно нет. Весёлая — самое подходящее определение.
— Ну, тогда ладно.
— По сути, в своей книге я поставлю «весёлый» первым словом в сочетании с «кровожадный».
— Задумываясь об этом, мне кажется, мне нравится «кровожадный» ещё больше.
Никки не могла разделить с ними атмосферу подшучивания. Заставить людей засмеяться — не её конёк. Она часто дивилась тому, как Зедд и другие могли ослабить напряжённость подобным обменом фраз.
Никки слишком хорошо знала природу людей, которые пытались убить их. Когда-то и она была в числе тех людей Ордена. Она была равно, как беспощадной, так и смертельной.
Ей никогда не доводилось видеть Императора Джеганя весёлым или беззаботным. С большой натяжкой ему можно было приписать обладание остроумием. Очень долгое время она провела рядом с ним, и он никогда не был никем иным, чем единообразно смертоносным.
Его дело было смертельно важно для него, и он фанатично посвятил себя ему. Зная тот тип людей, что приходили к ним — люди подобные ей, какой она сама была когда-то, и осознавая их бессердечную натуру, Никки не чувствовала, что сможет быть как-то менее серьёзна, чем они.