– Забирай наших и давай за мной! – сказал он Лихачу. – Здесь слишком много посторонних ушей!
– Где? – удивился Лихач. – Это ведь все боевики.
– И девчонки?
– А то как же!
– Может, скажешь – и шарманщик?
– И он тоже. Ты не гляди, что у него деревянная нога. Стреляет, будь уверен! На японцах насобачился.
– А вон те? – Атаман показал на мальчишек.
– Ну те куда уж! – засмеялся Лихач. – Ничего, подрастут – придет их время!
Атаман ничего больше не сказал – от волнения перехватило в горле. Наверное, лишь немногие из этих боевиков знали Робиса и Брачку, но явились сюда по первому же зову.
«А ведь мы – сила!» – подумал Атаман, которому до сих пор почти всегда приходилось действовать одному, на свой страх и риск, или в небольших группах. Здесь человек тридцать. А если стянуть воедино всех рижских боевиков, собралась бы настоящая армия.
Сейчас, однако, не время для восторгов. Надо действовать. Атаман постоянно спорил с Робисом, чрезмерная осторожность которого, стремление все взвесить, прикинуть и учесть выводили его из себя. Но сейчас чувство ответственности за всех этих людей заставило его самого быть более рассудительным и с решением не спешить. Атаман разделил силы с таким расчетом, чтобы под их наблюдением были все улицы, по которым могли вести арестованных. Одну группу он поручил испытанному Лихачу, другую – знакомому русскому парню с кличкой «Стенька Разин». А сам с Фаустом и десятком ребят остался на месте, считая, что, вероятнее всего, полиция изберет именно эту улицу.
– Имейте в виду, что квартал кишмя кишит шпиками! На посты надо сходиться по одному. Патроны беречь и по дороге ничего не затевать! – напутствовал Атаман расходившиеся группы.
Теперь началось самое трудное – ожидание. В этом тоже было своего рода геройство. Гораздо легче напасть, чем терпеливо выжидать противника. Ждать, думая о товарищах, которые, может быть, в эту минуту, потеряв всякую надежду на спасение, готовятся сами расстаться с жизнью.
Пока они слышали треск выстрелов, ожидание еще не было таким томительным. Если стреляют, значит, живы. Затем шум боя стих.
– Не могу я больше! – крикнул Фауст и, вытащив из-под полы пиджака консервную банку со взрывчаткой, бросился к воротам.
– Назад! Куда лезешь! – крикнул Атаман, хотя в душе и сам был готов последовать примеру Фауста.
Фауст нехотя подчинился.
Тишина! Страшная, напряженная тишина!… Потом глухой взрыв.
– Пушки!…
Но Фауст вдруг оживился:
– Как можно быть таким необразованным?! А еще зовешься боевиком… Какие это пушки? Это же наши!
– Бомба?
– Что за вопрос! Пироксилин! У нитроглицерина другой звук. Корпус чугунный. Где они ее взяли? Я ведь сегодня утром отдал все готовые бомбы митавцам.