— Стоять всем! Интерпол! Полиция нравов!
Черт побери, почему не дети лейтенанта Шмидта?
Первым делом я заперла дверь изнутри и поменялась с Костей местами. Он в дверях поместился, как отощавший и переодевшийся в цивильное Моргунов из «Кавказской пленницы».
Хорош у меня страж! И грозен, и суров, и по-мужски красив. Целительницы с него глаз не сводят, испуганных и удивленных. Три очень милые дамы, чуть старше меня. Так, два больших дорожных чемодана на полу. Сзади всех — глава компании — баба Рита в скромном, но ладном демисезонном пальто. Уж не в дорогу ли собралась, чудотворица!
— В чем дело?
Эту Константин не интересует, эта на меня вызверилась из-под густых бровей. Ох, как важно сразу взять правильный тон!
— Вы ошибаетесь в оценке ситуации!
Мой палец смотрит ей между глаз, и она расслабленной, направленной в мою сторону ладошкой делает легкое крестообразное движение — создает защиту от возможного энергопотока с кончика моего пальца. Знакомые игры, и, похоже, она всерьез ими увлечена. Надо быть осторожней в жестах.
— И оттого ошибаетесь в выборе действий! Они приведут к событиям непредвиденным и нежелательным!
Надеюсь, что говорю с ней на ее языке. Вперед!
Я иду прямо на ее подручниц, и они расступаются передо мной. Встаю напротив — глаза в глаза. Две ведьмы — старая и молодая — испытывают друг друга взглядами.
А ведь мы с ней похожи. Не верой, не характерами или внешностью, нет! Внутренней силой. Степенью целеустремленности, на что бы она ни была направляема. И «баба» тоже чувствует это, глаза ее делаются не такими враждебными, как вначале.
— Совершаемые вами в данный момент действия приведут к событиям непредвиденным и нежелательным для вас, — говорю я уже и мягче и тише.
А ведь она еще ни слова не проронила!
— Пойдем, дочка, — переводит она взгляд на мой лоб, подбородок, — потолкуем.
И ведет меня по ковровой дорожке к своему кабинету. Оглядывается в дверях.
— Ждите! — командует подручницам тихим голосом.
Жаль, и Константину придется теперь топтаться в коридоре. А его присутствие меня бы поддержало.
Кабинет выглядел точно так же, как и вчера, только иконы и креста на столе не было.
Она, мягко взяв меня за руки, усадила на стул и сама села по другую сторону стола, расстегнулась, облокотилась на него.
— Ты очень недоброжелательно настроена! — Это утверждение прозвучало уж совсем по-матерински, можно сказать, с любовью.
— Ничего удивительного. — Голос мой и тон — как озерная гладь в безветренную погоду.
Надо, значит, употребить искусство дипломатии для достижения силы слова — ключа к твоим, баба Рита, устам?