— Салазаров! — Я закрыла глаза и стиснула зубы, отключая эмоции. — Давайте говорить по существу! Одно то, что я до сих пор относительно невредима, должно убедить вас в необходимости нашего разговора. К тому же ставлю вас в известность, что с этого момента любой ущерб, нанесенный здоровью моему и моего спутника, запустит в дело всю собранную мной информацию по вашим связям с центром нетрадиционной медицины, где есть факты человеческих жертвоприношений, с криминальными группировками, выполняющими ваши заказы на убийства, с господином Рогожиным, который благодаря специфическому характеру этих связей не гнушается организацией милицейского преследования ни в чем не повинных граждан! Вы меня поняли?
— Ну, и старика не пожалела! Приплела!
— Меня не жалели! — отвечаю уже более миролюбиво, давая ему надежду на диалог.
— Чего вы хотите, Татьяна Иванова, от меня и Рогожина?
Вот теперь по существу! Только очень уж неполно.
— И от народной целительницы бабы Риты, и от бандюги подлого — Байдука, и от следователя Горчакова, ведущего дело об убийстве Жени Реутовой, не только от вас двоих!
— С нами я пятерых насчитал. Не много для вас одной?
— Нас двое! — напоминаю ему. — Так что уж как-нибудь переварить постараемся!
Я подождала, соображая, не упустила ли чего. Молчания он не выдержал, поторопил:
— Я слушаю вас, да, продолжайте!
— Горчаков опрометчивым обвинением в причастности к убийству Реутовой вынудил меня начать расследование.
— Это следователь, что ли? — уточнил Салазаров. — Понял, дальше!
— Мне надо, чтобы отстал от меня. Окончательно и бесповоротно. Необходимо, чтобы этого захотело его начальство.
— Так! — согласился Салазаров.
— Я не желаю больше видеть эти мерзкие бандитские рожи с их елейными поначалу ухмылками. А выстрелы в темных подъездах мне расшатывают нервы.
— Два!
Записывает он, что ли?
— Я глубоко убеждена в неуместности присутствия в нашем городе людей, ставящих оккультные опыты на человеческой крови. Если это и медицина, то уж никак не народная. Пусть всей компанией уезжают и не возвращаются!
— Три!
— Было бы идеальным, если бы милицейские подразделения рысистой породы перестали интересоваться мной и моей машиной до той по крайней мере поры, пока я не натворю что-нибудь существенное по их части.
— Есть!
Что-то уж совсем без задержки все через него пролетает. Посмотрим!
— Я претерпела определенный материальный ущерб, бултыхаясь, спасибо вам, в вашей мутной водичке, но он ничтожен по сравнению с ущербом моральным. Все-таки два убийства перенесла, а это сильно вредит здоровью. И о страданиях моего помощника не забудьте. Не сбросьте их со счета. Все это хотелось бы видеть компенсированным определенным количеством денежных знаков.